Ковен заблудших ведьм - Анастасия Гор (2021)

Когда на часах было уже десять, а мы вдоволь насмеялись и обсудили все беззаботные глупости на свете, не оставив от стейка и блинчиков ни крошки, пришло время просить счет. Свидание подходило к своему логическому завершению.

– Чревоугодие – тот грех, за который я попаду в ад, – простонала я, вывалившись из-за стола и покатившись к машине в обнимку с черничным пирогом, который мы прихватили на будущее.

Ноги гудели от дня прогулок: после океанариума мы намотали почти десять миль по берегу Шамплейн, бродя со стаканчиками кофе в руках в душевной тишине. Измотанная, я прижала к себе пирог и быстро задремала, стоило Коулу тронуться с места. Сквозь веки вспыхивали огни неоновых вывесок и фонарных столбов. Тихое ворчание радиоведущего действовало убаюкивающе. В какой-то момент темнота вокруг сгустилась, и все звуки стали тише, а мой сон – крепче. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я поняла, что машина давно не двигается.

– Мы приехали? – Я встрепенулась, судорожно вытирая слюни с подбородка, когда вдруг поймала себя на мысли, что сиденье джипа чересчур мягкое, а меня обнимает теплый кокон махровой ткани, совсем не похожий на пальто Коула.

Я резко села, стараясь не поддаваться панике. Постепенно глаза привыкли, и в ночи я смогла различить угловатую мебель тех времен, когда полосатые диваны и жалюзи еще были в моде. Яркие плакаты на стенах, воздушный змей под потолком и стопка допотопных дисков Бритни Спирс. Я определенно знала, где нахожусь.

Поднявшись и подойдя к окну, чтобы убедиться, я поежилась при виде шпиля белокаменной церкви вдали и конюшни, объятой огнями садовых ламп. На небе прорезались первые полосы рассвета, а ржание лошадей было слышно так же хорошо, как мое собственное сердцебиение.

Синий джип был припаркован у самого крыльца. Я даже не почувствовала, как Коул вытащил меня из него и донес до постели. Зато прекрасно чувствовалась тревога, витающая в воздухе, которая меня и разбудила. Ею были пропитаны скрипящие половицы, и она же витала в воздухе, точно пыль, от которой щекотало в носу.

– Одри! – удивленно встрепенулся Коул при виде меня, замерев посреди кухни с чайником в руке. – Почему ты не спишь?

– А почему я должна спать? – сощурилась я.

– Ну… Потому что сейчас только пять утра.

– Извини, просто я не припоминаю, что должна была проснуться на ферме Гидеона. Я думала, мы переночуем в твоей старой квартире в Берлингтоне…

Коул выдержал драматичную паузу, по-прежнему держа на весу чайник.

– Я приехал сюда, чтобы понять.

– Понять что?

– Почему он так поступил.

– Ты ведь знаешь почему… Я говорила…

– Потому что хотел защитить меня? Вернуть мне зрение, заключив сделку с Ферн? Это не причина! – заговорил Коул, сверкнув на меня глазами, и вернул чайник на плиту, хорошенько громыхнув им. – Не надо его оправдывать, Одри. Эти дни ты только и делаешь, что пытаешься выгородить Гидеона…

– Да, потому что я бы сделала то же самое для тебя! Ты не обязан прощать, Коул, но ты должен принять его выбор.

Он замолчал и сел на кухонную тумбу. Под его глазами пролегли синяки от бессонной ночи: чем бы он ни занимался, пока я спала, это порядком измотало его. Я быстро обвела взглядом кухню: подвесные сковородки блестели, начищенные до того, что в них можно было смотреться, как в зеркало. Все приборы, коврики и полотенца были на своих местах, как в последний раз, когда я была здесь. Только на столе, застеленном ажурной скатертью, стояла ваза с засохшим букетом ромашек – единственный признак запустения. В остальном дом был идеально чистым – никаких намеков на погром или драку. Очевидно, Гидеон хорошенько прибрался перед отъездом.