Ковен заблудших ведьм - Анастасия Гор (2021)

Пирс скрипнул под моим весом. Балансируя на гнилых досках, я присела на самом его краю. В отражении глади на меня смотрели серые глаза, сливающиеся с небом. Волосы отросли до плеч, а лицо выглядело удивительно румяным для той, что провела в башне без еды и солнца почти месяц. Звякнула цепочка ожерелья. Разжав пальцы, я с щемящей нежностью наблюдала за тем, как тонут Вестники даров в прозрачной воде, возвращаясь домой.

– Сбереги их, – шепнула я, надеясь, что Нимуэ услышит.

Когда я возвратилась к холму, небо уже залилось апельсиновым пуншем. Диего по-прежнему суетился, отмахиваясь от любой помощи, и даже Баби не трогал его, тревожно поглядывая на хозяина единственным целым глазом. Но я была куда настырнее совы, а потому, обогнув крыльцо, осторожно подошла к Диего, но остановилась на безопасном расстоянии. Его клинки, то и дело взмывая в воздух, грозились случайно прилететь мне в лицо.

– Диего… Может, стоит сделать перерыв?

Он не ответил. Закрыл глаза и прошептал заклятие над кинжалом-крисом, почти приставив его к губам, будто благословляя своим поцелуем. Лезвие извивалось, напоминая змеиную пляску, и потускнело в соке волчьей ягоды, которую Диего растер в пальцах. Я присмотрелась: вытатуированные руны на мускулистых руках выглядели иначе – теперь то были боевые глифы царя Давида, точно такие же, как на рукоятях каждого ножа.

Диего вдруг вскинул нож и распорол им свое плечо. И без того засаленную футболку пропитала струйка светлой, как клубничный нектар, крови. Даже не поморщившись, Диего подставил под нее кинжал и, когда сок от волчих ягод смешался с ней, остервенело ввинтил лезвие в почву. Та загудела и размякла, задобренная подношением.

– Audite, duat, aperta porta…

Говорить с мертвыми приходилось на их языке. Диего шмыгнул носом, но вовсе не от того, что замерз: в ложбинке над его верхней губой скопилась еще кровь, обрамляя рот и пачкая подбородок. Вытерев ее, он схватил свою сумку и помчался на другой конец участка.

– Диего!

Я уже поняла, что это бесполезно, но не собиралась отступать. Благо ритуал близился к завершению: в сумке-ножнах у Диего остался всего один клинок. Рукоять из черного дерева с огненным опалом, окованным железом, и загнутое острие – не что иное, как кирпан, который был у моего брата Маркуса любимцем в коллекции. Диего тоже явно его любил: прижал к груди и застыл так на несколько секунд, словно напитывая кирпан своей силой. Затем выпрямился, поднес нож к лицу и выдохнул в морозный воздух облако пара. От раскаленного дыхания металл запотел, словно зеркало, и заискрился, как будто Диего разжег внутри него драконье пламя.

– Respice in oculis meis, sicut ego vultus in oculos mortem…

«Посмотри мне в глаза, как я смотрю в глаза смерти».

Диего рухнул на колени, будто кто-то нанес удар ему в спину, и воткнул перед собой последний нож. Лишь оглянувшись по сторонам, я поняла, что мы стоим в центре холма – в центре треугольника из клинков, торчащих из земли. Прямо напротив мраморного крыльца и колонн, зарастающих плющом и папоротником. Это место, должно быть, и станет глазом бури – отсюда в Шамплейн явится сама смерть.

– Все! – выдохнул Диего облегченно, едва поднимаясь на ватных ногах. – Здесь все помечено Дуатом. Берег, кстати, тоже входит в треугольник. Это же фамильный особняк, да?.. Он передавался из поколения в поколение?

Настороженная таким вопросом, я кивнула, подбирая его кожаную сумку и помогая дойти до ступенек. Диего тут же развалился на них, истощенный ритуалом: вместе с кровью из ведьм всегда утекала их магия. Достав из кармана портсигар, он немедленно закурил, переводя дух. Запах ядреного ментола смешался с соленым запахом пота.