Циклоп - Клайв Касслер (1986)

Когда «внутреннее ядро» предложило Штейнмецу построить первое человеческое поселение на Луне, он взял целую неделю на размышления, чтобы сопоставить блестящую идею с реальными возможностями воплотить в жизнь такой проект. Наконец ученый принял предложение, но только добавив несколько условий.

Он, и только он, мог набирать команду людей, которые отправятся жить на Луну. Эли решил не задействовать ни лучших американских астронавтов, ни даже пилотов. Все космические полеты должны были управляться компьютерами с Земли. На базу должны отправиться только те, чей род деятельности был там жизненно необходим. Первыми тремя людьми, отправленными на Луну, не считая самого Штейнмеца, были инженеры по солнечной энергетике и инженеры–строители. Спустя месяц к ним добавились доктор–биолог, геохимический инженер и ученый–садовод. Потом руководитель отобрал остальных ученых и специалистов с нужными ему навыками и знаниями.

Сначала его считали слишком старым для полета. Ему было пятьдесят три года, когда он ступил на Луну, а теперь исполнилось пятьдесят девять. Но Хадсон и другие члены «внутреннего ядра» ни разу не пожалели о своем выборе, посчитав, что в таком деле возраст сполна компенсируется опытом.

Теперь Хадсон через монитор смотрел на собеседника, держащего в руках бутылку с разрисованной этикеткой. В отличие от других колонистов, лицо Штейнмеца всегда было гладко выбритым, а голова совершенно лысой. Его кожа немного потемнела, дополняя аспидно–черный цвет глаз. Несмотря на то что руководитель колонии был американским евреем в пятом поколении, он мог бы спокойно пройти через мусульманскую мечеть, не обратив на себя ни малейшего внимания.

— Ну, как насчет нескольких глотков для уверенности? — спросил Штейнмец. — Лунное «Шато Шардоне» 1989 года. Оно, конечно, не сильно выдержанное. Винограда хватило всего на четыре бутылки. Мы могли бы еще год хранить его в теплицах, чтобы оно выдержалось, но терпение лопнуло.

— Я смотрю, ты даже закупорил себе личную бутылочку, — заметил Хадсон.

— Да, наш пробный химический завод работает на полную. Мы решили увеличить производительность и можем теперь переработать почти две тонны лунной почвы в двести фунтов смеси металла или пятьсот фунтов стекла за пятнадцать дней.

Штейнмец сидел за длинным широким столом посреди небольшой пещеры. На нем была легкая хлопчатобумажная рубашка и шорты.

— Круто выглядишь. Удобно, наверное? — сказал Хадсон.

— Удобство — первая потребность космонавтов после приземления, — улыбнулся Штейнмец. — Забыл, что ли?

— Помню! Хочется прежде всего закрыть вход в пещеру и герметизировать ее, чтобы можно было работать в уюте, не надевая скафандры.

— Ты не можешь представить, какое это облегчение — восемь месяцев проходить в проклятых скафандрах, а затем сменить их на нормальную одежду.

— Мерфи, следящий за температурой ваших тел, сказал, что стены пещеры увеличивают скорость поглощения тепла. Он предложил, чтобы, когда все выйдут, на полградуса повернуть рычаг солнечных коллекторов.

— Я подумаю над этим.

Хадсон помолчал.

— Осталось недолго, Эли.

— Многое изменилось, пока меня не было на Земле?

— Все по–старому, только больше смога, пробок и людей. Штейнмец засмеялся:

— Пытаешься уговорить меня остаться здесь на второй срок, да, Лео?

— Даже и не мечтай. Когда ты вернешься к нам, то станешь самым авторитетным ученым со времен Линдберга.

— Нужно будет не забыть перетащить все записи на корабль за двадцать четыре часа до отлета.

— Надеюсь, тебе не придет на ум откупорить лунное вино до возвращения.

— К сожалению, мы собираемся закатить прощальную вечеринку, и у нас будет достаточно времени для распития спиртных напитков.

Хадсон отбросил попытки зайти издалека и решил сказать напрямую:

— Вам придется иметь дело с русскими перед отлетом, — монотонно произнес он.