Двери открываются - Ксения Никольская (2020)

Дверь захлопнулась. Владимир Иванович наконец остался на кафедре один. Убедившись, что все разошлись то ли по домам, то ли обсуждать последнюю новость, он достал телефон и набрал номер, который бережно хранил в своей телефонной книге. В первый раз за много лет ему ответил незнакомый голос: «Вы ошиблись» – и связь прервалась. Рогов знал, что не ошибся, ни номером, ни человеком, и решил попробовать опять. В этот раз соединения не было. Вообще. «Ну вот, попал в чёрный список», – подумал профессор. Теперь дозвониться до президента можно только с другого номера, но на кафедре, как назло, стационарного телефона не было. Он стоял у окна и думал. Университетский парк накрывала розовая волна сумерек, а вдали были слышны раскаты уходящего грома. Гроза заканчивалась, оставляя после себя следы бесконечных луж. Вдруг взгляд Владимира Ивановича остановился на чём-то, чего он раньше не замечал. В парке, у одной из дорожек, врытая прямо в землю, стояла ярко-синяя телефонная будка, совмещённая с SOS-столбом. Такие будки стали устанавливать при Малинине возле государственных учреждений на случай чрезвычайных ситуаций. Рогов подумал, что, вероятно, её уже успели подключить к электричеству и к городской телефонной сети, и решил попробовать. Он спустился в парк, прошагал по лужам, чувствуя, как промокают его ноги, а по шее стекают весёлые струйки дождя, и наконец, добрался до будки. Убедившись, что в трубке есть сигнал, профессор вставил свою кредитную карту и набрал номер, который уже помнил наизусть. Гудки шли один за другим, и с каждым из них профессор терял одну капельку надежды. Наконец, после седьмого гудка, в трубке послышалось раздражённое шуршание, и Владимир Иванович отчаянно прокричал в ответ: «Передайте президенту, что звонил профессор Рогов! Вы слышите меня? Передайте…» Линия дала отбой. Владимир Иванович вытер со лба пот скомканной газетой, выбросил её в лужу и закурил. Постояв несколько минут в раздумьях, он низко опустил голову и направился обратно в университет. Небо постепенно превращалось из розового в тёмно-синее.

Надо было собирать вещи и идти домой, пока окончательно не стемнело, и по улицам можно было передвигаться в относительной безопасности. Владимир Иванович посмотрел в окно. Гроза уже почти закончилась, и где-то на краю земли, за бесконечными крышами домов, проглядывали робкие лучи заката. Редкие капли дождя умиротворённо шлёпали по карнизу, и это значило, что до дома теперь можно было добраться без зонтика, которого у профессора всё равно с собой не было. Он погасил свет, звякнул ключами от кафедры и направился к выходу, поднимая на ходу воротник ещё влажной от дождя, мятой и пропахшей летней жарой рубашки. Всё ещё держа в руках тяжёлую связку ключей, Владимир Иванович почувствовал, что в кармане завибрировал молчавший до этого времени телефон.

«Я вас слушаю, Владимир Иванович», – президент был как всегда спокоен, и его голос почти не дрожал.

4

Профессор и президент встретились глубокой ночью в университетском парке, где двенадцать лет назад они отмечали защиту дипломного проекта.

– Я, в общем-то, попрощаться пришёл, – мрачно сказал Малинин вместо приветствия.

– Сергей! – Рогов был в полной растерянности. – Что с тобой? Неужели ты готов так просто сдаться именно сейчас, когда ещё есть надежда…

– Владимир Иванович, надежды нет. Вы взрослый человек и должны понимать, что сейчас происходит.

– Но я не понимаю… И остальные не понимают. Сергей, пожалуйста, объясни мне, объясни людям, которые голосовали за тебя два года назад!

– Нет. Мне нечего объяснять. – раздраженно ответил Малинин.

– Но как же выборы? Ведь можно…

– Выборов не будет. Всё уже выбрали за нас. За меня, за вас и за всех остальных.

– Как? Почему? Ты бы мог ещё раз участвовать, ты бы мог сделать всё по-другому.