– Практически в тот же день. Я взяла у медсестры ручку, чтобы подписать документы о выписке, и увидела ее мать в онкологическом отделении на третьем этаже. Вот только ее мать на тот момент была дома и, насколько ей было известно, была здорова.

– Тебе это нравилось? Не иметь дел с призраками несколько месяцев?

Ее глаза были серьезны.

– Нет. Я думала, что так и будет, но на самом деле мне как будто ампутировали конечность. Или же разлучили с моим ребенком.

Я посмотрела на мать. Это все еще была красивая женщина, которую я помнила с детства. Я догадывалась: мы обе вспомнили те тридцать три года, когда она отсутствовала в моей жизни. Моя ладонь машинально легла на живот, а сердце как будто расширилось и сжалось, стоило мне подумать о разлуке с собственным ребенком. Неужели это и есть материнство? Когда некая часть вас гуляет вне вашего тела? Не будучи уверена, хочу ли это узнать, я отвернулась.

– Иногда мне хочется войти в антикварный магазин и не нарваться там на толпу призраков мертвых людей или посмотреть в зеркало, не задаваясь вопросом, кто там стоит позади меня. Или ответить на звонок и точно знать, что на другом конце провода живой, дышащий человек.

Мать подошла к столу, где были выставлены различные предметы нижнего белья и, нахмурив брови, начала их перебирать. Я поняла: она еще не закончила.

– Ты уже приняла решение остаться в своем доме? – не оборачиваясь, спросила она. – Ты ведь всегда можешь переехать ко мне на Легар-стрит. Там просторно, и нам обеим хватит места и уединения.

Она неожиданно покраснела, а я подумала о тайных визитах моего отца. Родители даже не подозревали, что я в курсе.

– Ты уверена, что не разговаривала с Ребеккой? Потому что она только что спросила меня о том же самом. И я сказала ей, что вряд ли есть какая-то спешка. Я сама с этим разберусь – рано или поздно.

Она подняла глаза и встретилась со мной взглядом.

– Я не видела Ребекку. Это была твоя бабушка. Она просила передать, что тебе следует как можно раньше решить, чего ты хочешь. И тогда быть готовой сражаться за это.

Я почувствовала внизу живота легкую дрожь.

– Сражаться за дом?

– Если ты решишь, что ты этого хочешь.

Я открыла было рот, чтобы сказать ей, что я ненавижу старые дома, ненавижу с того момента, как узнала, что она продала наш семейный дом, хотя на протяжении многих лет говорила мне, что однажды он будет моим. И я ненавидела их, потому что в комплекте к ним всегда прилагались призраки, которым требовалась моя помощь. Но я не могла этого сказать. Потому что, положа руку на сердце, я была вынуждена признать: похоже, это больше не соответствует действительности.

Мать отложила что-то похожее на огромные бабушкины панталоны и изобразила натужную улыбку.

– Тебе нужны новые бюстгальтеры. Давай примерим эти платья, а затем перейдем в галантерею и подберем тебе изделие нового размера. Чтобы быть в боевой готовности, когда в следующий раз пуговица решит слететь с твоего пиджака.

Я хотела возразить, но она уже повернулась ко мне спиной и шагала к примерочным. «Чем раньше ты поймешь то, чего ты хочешь, тем лучше. И тогда будь готова сражаться за это». Я смотрела ей вслед и дрожала, гадая, за что, по мнению моей бабушки, мне нужно сражаться. Мне было страшно даже думать обо всем, что я не хотела терять.

Мать высадила меня перед моим домом. Перед этим она заботливо предложила помочь мне с покупками, но я отказалась. Я валилась с ног от усталости и думала только о том, чтобы бросить пакеты в прихожей, а потом вырубиться на первом же попавшемся мне на пути диване.