«Вы думаете, он такой идиот? — наконец нарушила молчание она. — Думаете, он не догадается, что это провокация?»

«Скорее всего, догадается. И разозлится еще больше. Захочет все равно воспользоваться шансом. Будет колебаться. И, надеюсь, сделает глупость».

«Сделает глупость» — это ведь на самом деле значит, что он на нее нападет. И Императора это не только не пугает, он этого хочет.

«Сир, если вы хотите моей смерти, чтобы потом обрести совсем трагический имидж и вообще никогда не жениться, может быть, мы все-таки рассмотрим вариант с расторжением помолвки, и я быстренько сбегу?»

В ответ вместо сообщения раздался вызов. Джейн приняла, и Император показался на экране ее комнаты. Хорошо хоть, что она успела одеться до того, как села разгребать почту.

— Джейн, вы что, боитесь? Или обиделись? — удивленно спросил он. — Мне казалось, мы обо всем договорились!

— Да, договорились, — вздохнула она. — Не обижайтесь, сир, меня просто печалит ваше желание обязательно принести меня в жертву. Мне казалось, мы с вами почти подружились.

Император как-то неопределенно хмыкнул, потом мягко, как ребенку сказал:

— Джейн, я уверен, что мы его и близко к вам не подпустим, вы в лучшем случае успеете его мельком увидеть, и все. Если бы я думал, что вам что-то угрожает, я не стал бы просить вас ни о чем подобном. Что бы вы обо мне ни думали, я не сумасшедший.

— Конечно, вы все просчитали. Но всегда есть шанс, что что-то пойдет не так, скажете, нет? Но вы считаете, что можно рискнуть. Мной. Ведь скорее всего, все пройдет нормально. А если нет, то вы наверняка извлечете из этого выгоду.

— Вот, значит, как это выглядит для людей, — задумчиво сказал он. Забавная проговорка: будто бы себя он к людям не относит. А к кому тогда? К высшим силам? К кораблям? — Думаю, вы правы, Джейн. Я таков, каков я есть, я привык распоряжаться окружающими и привык, что они доверяют мне. Обычно они знают, что я использую их во благо, а не во вред. Если мне придется часами уговаривать вас каждый раз, когда вам померещится риск, это слишком много мороки. Ничего не получится.

— А вы рискуете вот так же своими родными? Тетей Магдой, например?

— Нет, — признал он. — Потому что тетя Магда никому не интересна. Она давно уже не публичная фигура, ей не интересуются ни заговорщики, ни террористы, ни оппозиционеры, никто. Но если не углубляться в частности, то да, если бы в подобной ситуации оказалась моя тетя, я бы уговаривал ее помочь.

— И она бы согласилась?

— Думаю, да. Она была бы рада принести пользу Империи.

— Да? Ну, может быть и так, это ее Империя, но для меня-то…

— Она могла бы стать и вашей тоже. Вы же собирались за меня замуж, если не забыли.

— Если вы пытаетесь пробудить во мне патриотизм, то рановато.

— Я ничего уже не пытаюсь сделать. Я вам прямо говорю, что ничего не получится: мы с вами, пожалуй, все же не уживемся. Вы, такая, какая есть, слишком неудобны для меня. Я привык иметь дело в рациональностью и бесстрашием. И не хочу менять привычки. Я подозревал, что с вами будет непросто, но думал, возможно, мы сможем обойтись минимумом общих дел, несложных, вроде совместных выходов в свет. Но жизнь сразу начала мне доказывать, что я не прав. Спасибо ей за это, иначе мы с вами могли бы вляпаться куда хуже, чем сейчас.

— Вы серьезно?! — не поверила своим ушам Джейн. — Я отказалась вас слушаться — и вы сразу передумали жениться?