Этот безумный мир - Виктория Летто (2017)

Откуда в нём столько ненависти к нашему миру? Да, нас трудно понять, но и мне нелегко принять условности принятые соблюдать в Мирне. Даниил говорит, что Мидгард мир страха, а я бы сказала иначе — Мидгард мир веселья и радости. И пошлости, конечно, хватает, но как без неё — люди в большинстве своём невежественные, но мы такие и нас это устраивает. Пока. Мы потеряли страх, а, значит, потеряна вера. Вот раньше люди отчаянно верили в бога, в силу природы, потому и жили в гармонии с окружающим миром. К природе с уважением относились. Просили прощения у дерева, если приходилось срубить его. Не поблагодарив бога, к еде не прикасались. Но в какой-то момент вера пошатнулась. Человечество нашло объяснение многим некогда непостижимым вещам. Жить стало проще, без веры. А что есть вера? Наверное, это своего рода мироощущение, или природная духовность, присущая душе человека изначально. Вера — это способ жить в гармонии с окружающим миром. Смысл веры, жить в ладу с природой и со своей совестью. А кому хочется жить в гармонии с совестью? Разве только блаженным. Но зато отчаянно ищем истину — это теперь модно. Я, как и прочие пытаюсь найти её. А, может она заключается, в вере? Мы ищем истину и не находим, потому что нам не выгодно её найти. Вера предполагает объективные отношения людей с окружающим миром, отношение людей к действительности. Миряне остались верными идеалам предков, поэтому считают себя «совершенным» обществом. Никакие технологии не заменят наследия предков. Истина развития не в созидании, а в разуме самого человека. И Даниил приблизительно так ответил, когда я поинтересовалась, к чему стремятся миряне. Но недостатки в «совершенном» обществе мирян всё же имеются, к примеру, отречение от чувств. Безусловно, чувства у них есть, но почему-то миряне тщательно скрывают их.

Никак не удаётся уснуть. Мысли, мысли… Привыкла засиживаться допоздна, а ведь мне с утра на работу. Мне даже страшно подумать, что я согласилась принять должность литературного редактора. Огромная ответственность легла на мои плечи. Наталья ушла из альманаха. Иван Павлович вызвал меня и сказал, чтобы я шла в отдел кадров, оформлять документы. И вот, завтра мой первый рабочий день. Как всё пройдёт? Как меня примут в редакции? Наталья общительный человек и, наверное, меня будут сравнивать с ней.

Лучше не травить себя мыслями, и постараться уснуть. Всё лучшее со мной случится завтра.

— Дрожишь?

В голове полный кавардак. Всё как будто перемешалось и катится в тартарары.

Ах, да, это сон. Даниил не настоящий — он мне снится.

— Ты видение и меня это огорчает, — говорю я, не открывая глаз.

— Эй, проснись. С ума сошла? Будильник прозвенел, а она дрыхнет без задних ног.

— Что? — От удивления я поднялась, и села на постели. — Это что-то новенькое.

— Фразеологизмы.

— Понятно. Обживаешься в Мидгарде? — улыбнувшись, заметила я.

— Кстати, почему ты решил, что я боюсь?

— Первый рабочий день. Не знаю, что принято говорить в таких случаях.

— Можешь просто пожелать удачи. Странно, что ты всё знаешь обо мне.

— Мне всё о тебе известно. И то, что ты не спала до утра. Глаза красные и лицо помятое, — без стеснения заметил Даниил. — Вставай, опаздывать нельзя.

— Встаю.

Открыла глаза, а в комнате никого нет. Значит, это было видение. Обидно, но ничего не поделать, Даниил близко и далеко одновременно. Так было и так будет.

В девять тридцать утра я в редакции.

— Наталья согласилась прийти сегодня, чтобы ввести тебя в курс дела, — встретив меня у входа, сообщила Любаша. Ох, какая удача. Я шла и не представляла с чего начинать. — А сейчас зайди к Ивану Павловичу, он ждёт тебя.

— Гонорар за работу, — сказал Иван Павлович и вручил мне конверт.

— Спасибо, — кивнула я благодарственно. А конверт-то солидный с виду, толстый.

— Я-то тут причём? — удивился Иван Павлович. — Глеба Илларионова благодари, за щедрость.