Портрет - Александра Плен (2019)

— У меня нет пятисот лет, — ответил Рок угрюмо. — У меня нет даже десяти. Я много экспериментировал. Мой художник рисовал Жоржа и так, и этак. Я убивал перед картиной, пытал предателей, казнил доносчиков. Я часами простаивал перед полотном, умоляя Жоржа ожить. Но все напрасно. Когда мои опыты провалились, я предположил, что нужна картина больше размерами. Возможно, моя слишком мала и не может накапливать достаточно энергии для оживления человека. Я принялся искать. К тому времени, у меня было богатство, власть, связи. Я возглавлял одну из самых крупных банд Парижа. И со временем стал королем преступного мира. Ко мне стекались все события так или иначе связанные с пропавшими изображениями на картинах. Долгие годы ничего не происходило и, наконец, месяц назад, мне улыбнулась удача. Частный детектив в Барселоне, нанятый неким Джорджем Олдриджем, за бокалом виски рассказал своему другу инспектору полиции о необычайном случае, который ему пришлось расследовать.

Вот оно что! Джордж нанял детектива! Бедный Джордж. Пострадал ни за что. Я украла картину, а его избили и заперли в подвале, выпытывая то, чего он не знал.

— Слух дошел до меня. Дальше ты знаешь, — закончил повествование Моро.

— И у вас есть план? Вы знаете формулу воскрешения? — я подалась вперед, стараясь не пропустить ни единого слова.

Усталость, сон, страх были забыты. Я задрожала от возбуждения. Отбросив прочь дурные тягостные мысли о моем незавидном положении, я загорелась азартом. Этот жуткий старикан, который говорит об убийствах, как о погоде тем не менее является источником ценнейшей информации, которую я, увы, никогда бы сама не смогла узнать. А он потратил всю жизнь на ее добычу. И пусть он бандит и убийца, я чувствовала странное единение с ним.

— Во-первых, дело в холсте, — усмехнулся Моро снисходительно. — Несколько лет назад я отправил нитки на спектральный анализ. Оказалось, что ткани около двух тысяч лет, то есть, она была соткана еще во время Иисуса Христа.

— Да, — мой голос внезапно охрип, — я помню, что кусок полотна, который отдали Создателю, привезли с первого крестового похода предки дона Монтиньонес.

— Вот-вот, — поддакнул Рок и сразу же продолжил, — во-вторых, чтобы оживить что-нибудь на картине, нужно безумно желать того, что нарисовано.

«Значит ли это, что Джордж желал меня? — подумала я со страхом и надеждой. — Он меня оживил или я сама вышла? Мне всегда казалось, что мой гнев и боль сыграли главную роль в воскрешении. Или все вместе?»

— В-третьих, — произнес Моро, — не все люди могут оживлять. Я как-то провел опыт. Попросил художника нарисовать разнообразные яства, запер в подвале человека и не давал ему есть. Я приказал ему смотреть на картину (она, кстати, была за пуленепробиваемым стеклом). В конце концов, он умер от голода, но так и не смог оживить ничего из того, что было нарисовано.

Я невольно скривилась, представив подобные эксперименты.

— А в-четвертых, для любого оживления нужна энергия. Чем меньше вещь, тем меньше энергии нужно для оживления. Чем больше, тем, соответственно, больше. Не знаю, как действует картина. Может, она накапливает энергию. Как… — Моро на секунду задумался и щелкнул пальцами, словно нашел нужную ассоциацию.

— Ты знаешь об животворящих иконах? О святынях, чудотворных мощах?

Я удивленно округлила глаза и помотала головой. Это еще что такое?

— Икона — это та же картина, — пояснил Рок. — Нарисованное изображение на холсте. И чем она древнее, тем больше и дольше энергии в нее вливалось при молитвах. Люди на протяжении веков простаивали перед ней, просили, благодарили, каялись. И со временем икона начинает отдавать энергию, так же, как до этого поглощала ее.

Я по-прежнему ничего не понимала. Моро увидел это по моим глазам.

— Если честно, я сам не очень верю в эту чушь, — рассмеялся он, — но говорят, что некоторые иконы или святыни могут исцелять болезни.