Только (не)любовь - Агата Чернышова (2020)

Мужчины при виде меня встали со своих мест: Дмитриев чуть быстрее, Полушкин же помедлил и поднялся на ноги, застёгивая пуговицу на пиджаке.

— Очень рады, Герда Алексеевна! — не теряя достоинства, кивнул мне старичок. — Мы как раз обсуждали условия, кхм... сделки.

Сергей Сергеевич снова был сама сахарная любезность и доброта, смешанная с заботой о близких. Но чем дольше я наблюдала за ним, тем больше убеждалась: нотариус всегда думает только о себе.

Мало того, Полушкин наслаждается созерцанием интриг тех, кто входит в его кабинет, как бы наблюдая за ними из-под опущенных век.

Не взглянув на Ярослава, я села в другом конце кабинета. На то самое место в углу, которое при первой нашей встрече занимала Ольга Денисовна. Очень удобный пост наблюдения: ты видишь весь кабинет, а твоё лицо находится в тени.

Дмитриев смотрел в окно и снова выстукивал пальцами по подлокотнику кресла. Наконец, оторвав взгляд от созерцания голубого неба, он произнёс:

— Давайте перейдём сразу к сути, Сергей Сергеевич! У меня не так много времени, — он посмотрел на наручные часы и перевёл взгляд на нотариуса. Будто меня в комнате не было.

Это насторожило. Вряд ли бы Дмитриев так нервничал, если бы речь шла о простой передаче прав на часть активов строительной фирмы. Я почувствовала легкое волнение и желание встать с места и уйти, не дожидаясь ответа нотариуса.

Сергей Сергеевич вздохнул и открыл чёрную папку, похожую на ту, в которой хранил завещание Дмитриева-старшего. Время будто остановилось, а потом, очнувшись, медленно пошло своим чередом, но слегка запаздывая.

— Герда Алексеевна, — наконец, начал Сергей Сергеевич и снял очки, аккуратно отложив их в сторону. — Видите ли, сегодня, как вы и договаривались с Ярославом Родионовичем, состоится купля-продажа вашей доли в строительной фирме «Мастеровой». Цена, поверьте или, если так угодно, проверьте, вполне рыночная. Здесь подвоха не ждите.

И он замолчал. Значит, подвох был в чём-то другом, это и коню понятно!

— Не тяните, пожалуйста! — не выдержала я первой, заёрзав на кресле.

Так и хотелось добавить «кота за яйца», но сдержалась. Никогда не ругалась и не выражалась, нечего и начинать!

— Фирма переживает не лучшие времена, Герда Алексеевна. — Нотариус посмотрел в документ, лежавший перед ним, будто там черпал силы для сложного разговора, и снова посмотрел в мою сторону. — И продажа вашей доли её не спасёт. Здесь придётся прибегнуть к более радикальным мерам.

Ярослав сидел, в кресле, так же выстукивая по подлокотнику, и глядел на стену, позади нотариуса, где висела картина, изображавшая непонятную фигуру с чёткими геометрическими линиями.

Я всё ждала, пока заговорит он сам, но мажор предпочитал отмалчиваться.

Излюбленная тактика маменькиных сынков — пусть другие разбираются в моих проблемах, а я постою в сторонке! Нет. Со мной это не прокатит.

— Интересно, что же это за меры, Ярослав Родионович? — спросила я громко, воспользовавшись паузой.

Мажор, наконец, вышел из меланхоличной задумчивости и резко обернулся ко мне.

— Известные меры, — фыркнул он и, сделав знак Сергею Сергеевичу не вмешиваться, добавил, нахмурившись: — Нам придётся пойти на этот фиктивный брак. Это единственный шанс для меня не потерять то, что я имею. И за что долго боролся и вложил душу.

***

Ярослав.

Мне было что ей предложить, и, не дожидаясь возражений, которые были написаны на её лице, я медленно произнёс:

— Со своей стороны могу добавить к заманчивому предложению оплату трехмесячной стажировки в любой точке мира. Саму стажировку, билеты туда и обратно, оплату проживания и питания. Конечно, не сразу. После года брака, скажем, чтобы ни у кого не вызывать сомнения.

Я замолчал. Думаю, этого более чем достаточно, не в пасть же крокодилам я её пихаю. Да и вообще, можно сказать, пострадавшая сторона здесь я.