Только (не)любовь - Агата Чернышова (2020)

— А мне плевать на эти деньги, — произнесла я, то что думала. Молчание мужчины достало.

Когда я выпью, сразу становлюсь желчной и язвительной. Стася говорит, что этого добра во мне и так хватает, но вот сейчас стало особенно горько, до изжоги.

Деньги. Я плохо представляла себе эту сумму, о чём мне не преминул напомнить Ярослав. Мажор произнёс это с таким видом, будто я глупая девчонка, не понимающая смысла взрослых игр. Что меня только раззадорило, и я встала, в надежде высказать всё, что думаю.

Недаром говорят: стоя, многие вещи из уст оратора звучат драматичнее.

То ли шампанское, перемешанное с вином какого-то там махрового года, придало мне смелости, граничащей с дерзостью, то ли я поддалась безотчётному желанию вывести мажора из состояния холодной расчетливости, но я сказала всё, что накипело.

например, что я думаю о плане, о деньгах, о том месте, что он занимал рядом с моим отцом, чем безмерно гордился.

— Как бы ты ни старался стать его сыном, не получится, — засмеялась я в лицо противнику, и на секунду увидела, что тот готов разорвать меня голыми руками. Лицо Ярослава пошло пятнами, на висках и шее вздулись синие жилки.

Но уже через мгновение, скрестив руки на груди, он сделал саркастический выпад:

— Ты просто ревнуешь, снежная. Как же я раньше не догадался?! Считаешь, что я занял твоё место, только вот загвоздка, отец сам не желал тебя знать. а меня любил.

У меня перехватило дыхание, а перед глазами поплыли красные круги. Я цеплялась за гнев, как утопающий цепляется за надежду спастись, потому что если обречённый посмотрит правде в глаза, опустит руки.

А я собиралась, напротив, их распустить. В кой-то веке ощутила желание ударить того, кто сильнее, и сейчас на моей стороне была не только обида с примесью горечи, но и страх. Страх, что мажор прав.

Нет, возможно, так и было, даже наверняка прав, но я в этом не признаюсь.

— Да, родители любят безусловно, а вот с женщинами всё иначе. Иногда любовь приходится покупать, — улыбнулась я, намекая, что Вика крутиться возле него не просто так.

— Порой кто-то купить не прочь, да не на что, — парировал Ярослав.

И я замахнулась на пощёчину, которой не суждено было случится. А случилось вполне иное, закономерное: мою руку перехватили, я пошатнулась. Ярослав с холодной улыбкой сделал шаг навстречу, намереваясь бросить меня обратно в кресло, но передумал.

Или это я упала к нему в объятия. Всё произошло так быстро: ещё несколько минут назад мы стояли напротив друг друга и обменивались колкостями, а теперь оказались в такой близости, что я ощутила сиюминутную потребность отстраниться.

Тем более выражение лица мужчины говорило о том, что сейчас он скажет очередную гадость. От которой будет больно так, словно ударили кулаком в живот.

Однако произошло другое. Ярослав метнул взгляд в сторону двери и, бесцеремонно схватив меня в объятия, напоминающие удушающий захват, поцеловал.

Я оторопела и в первое мгновение и не помышляла о сопротивлении чужим губам, впившимся в мои.

Поцелуй меньше всего напоминал нежное прикосновение или страстное выражение любви, он был продолжением той словесной битвы, которую мы только что вели.

Одни на один. Лицом к лицу. А теперь я была вынуждена терпеть и бесцеремонное вторжение в личные границы.

Попытавшись оттолкнуть нахала, я быстро осознала, что это не так просто. Казалось, мажору нравилось меня мучить. Его язык проник в мой рот и с методичностью открывателя новых земель начал исследовать эту «терра инкогнита».

От выпитого и духоты у меня кружилась голова. Возможно, всему виной ещё и дыхание мужчины, которым он щедро делился со мной. В попытке найти ту грань, переступив которую можно заставить меня быть покорнее. Этакую кнопку активации «женского режима».