Дикая война - Ерофей Трофимов (2021)

– Вот тебе истинный крест, – мужик задёргал руками, словно и вправду пытался перекреститься, – навек забуду. Соседям скажу, что на соседнюю станцию этим помогал вещи возить.

– Тебя как звать? – на всякий случай уточнил Мишка.

– Фёдор. Зайцевы мы, – судорожно сглотнув, ответил мужик.

– Так вот, Фёдор Зайцев, крепко запомни, что сейчас обещал. Хоть один звук по этому делу издашь, и пощады больше не будет. Тут такие дела замешаны, что всю деревню спалят, не поморщатся. Враги это, Фёдор. Империи враги. Сообразил?

– Ага.

– Помни, проболтаешься, каторга тебе раем покажется. Но до неё в таких играх не доходит. Убивать тебя придут, Федя. Не я, так они. Запомнил?

– Запомнил, – закивал мужик.

– Руки давай, – скомандовал парень и, дождавшись, когда мужик повернётся, одним движением распустил узел.

Хозяйственно прибрав ремешок из сыромятной кожи в карман, Мишка вздохнул и, кивнув на возок, добавил:

– Добро это отгони куда подальше и продай. Только так, чтобы никто потом к тебе с вопросами не пришёл.

– А можно я коня себе оставлю? – неожиданно спроси Фёдор, заметно осмелев. – Они на этом выезде издалече приехали. А мерин у меня старый уже. Я тогда только возок продам. Знаю людей, что купят и спрашивать не станут, откель взял.

– Ты из бывших, что ли? – сообразил Мишка.

– Восемь лет уголёк рубал, – кивнул Фёдор.

– Ну, тогда сам смотри. Но помни, что я тебе сказал. Это ведь не шутка.

– Неужто политика? – проявил смекалку мужик.

– Она самая.

– Свят, свят, свят, – принялся креститься Фёдор. – На каторге от них житья не было, и тут достали. Ты уж прости, парень, что вышло так. А за молчание моё не беспокойся. Мне та политика как нож вострый. Нем буду, как могила.

– И правильно. Иначе туда и отправишься, – снова пригрозил Мишка. – Всё, езжай с богом, а то тут скоро другая война начнётся. Ещё под пулю случайную угодишь.

– Пресвятая Богородица! – ахнул Фёдор, прыгая в сани. – Спаси Христос, парень. Век не забуду, – пообещал он, нахлёстывая мерина.

Поводья коня, запряжённого в возок, он успел привязать к саням во время разговора. Сцепка развернулась, и вскоре от неё остались только следы на снегу. Проводив мужика взглядом, Мишка обозвал себя сентиментальным дураком и, надев лыжи, направился вдоль берега. Нужно было обойти заимку и подобраться к ней с задней стороны.

Спустя полтора часа он стоял у задней стены собственного дома и раздумывал, что делать с человеком, бродившим у крыльца. Стрелять – значит объявить о своём возвращении и дать противнику время подготовиться. В том, что они прикроются Натальей, он даже не сомневался. Да и ружьё против нарезных стволов не самый лучший расклад. Самое паршивое, что он не стал брать с собой картечных патронов. Только пулевые.

В очередной раз вздохнув, Мишка убрал револьвер, аккуратно прислонил ружьё к стене и медленно двинулся к углу дома. Тяжёлые шаги сторожа ясно сказали парню, что тот заметно устал торчать на морозе и основательно замёрз. Мишке это было на руку. Подобравшись к углу, он опустился на колено и, скинув шапку, осторожно выглянул. Использовать клинок ножа как зеркало было бесполезно. На морозе моментально инеем покроется.

Сторож прохаживался вдоль фасада дома, то и дело похлопывая себя руками по бокам. Оглядевшись, Мишка сдёрнул с рук рукавицы и, оставив их болтаться на завязках, быстро слепил крепкий снежок. С его стороны, чуть дальше, был навес с запасом дров. Именно туда, как следует размахнувшись, парень его и отправил. Глухой стук и шелест осыпавшихся дров заставил мужика вздрогнуть и, перехватив винтовку, направиться к навесу. Этого Мишка и добивался.