Дикая война - Ерофей Трофимов (2021)

– Должен он тебе. За сына. Да и сами казаки, что в том походе были, говорят, что стреляешь ты лучше. Сергий вообще задумал тебя в станицу перетянуть.

– Так я ж не казацкого рода, – окончательно растерялся Мишка.

– То мелочи, – отмахнулся урядник. – Ему в станице крепкий оружейник да следопыт – как мешок золота в кустах найти. Дом тебе поставит да женит на сироте какой. Вот и станет ещё один род казацкий, – устало вздохнул он, тяжело опираясь на перила.

– Ты чего, дядя Николай? – всполошился Мишка. – Плохо стало? Может, водички?

– Устал я, Миша. Прав ты. Майора этого менять надо, а то и до беды не далеко. А я хватку теряю. Ты вот угадал, что он тебя продать решил, а мне такое и в голову не пришло. Старый стал. Глупый, – грустно улыбнулся урядник.

– Да господь с тобой, дядя Николай, – поспешил успокоить его парень. – Я и сам это не сразу понял. А что устал, так за двоих, почитай, пашешь. Эта пьянь только пить да жалованье получать горазда. А к тебе люди со всем уважением. Так что не бери в голову дурного. Сделай, как я сказал, а там, даст бог, и перемены пойдут.

– Ещё неизвестно, кого на его место пришлют, – вдохнул толстяк.

– Хуже уж точно не станет. Потому как некуда, – махнул Мишка рукой. – Или кто не знает, что вся служба только на тебе и держится? Он только с купцами да с благородными дело имеет, а до простых людей ему и дела нет. А что с посёлком станет, если все простые исчезнут? Вот налетят хунхузы да побьют всех. И что тогда? Кто им всем служить станет? С голоду подохнут, твари.

Последние слова Мишка попросту выплюнул. Снова вздрогнув, урядник растерянно покосился на него и, выпрямившись, проворчал:

– Ладно. Давай уж пои чаем своим. А что сказал, сделаю. Прав ты. Снова прав. Вот уж не знаю, как у тебя это получается, но что ни скажешь, всегда в точку.

«Э-э, старик, ты бы послушал с моё наших чиновников, депутатов и прочих дерьмокротизаторов, и не так бы научился», – подумал Мишка, пытаясь сохранить спокойное лицо.

Неожиданно входная дверь медленно приоткрылась, и Танюшка, выскользнув на крыльцо, с серьёзной мордашкой заявила, разглядывая урядника:

– Тятя Миша, зови к столу гостя. Баба Глаша сказала, что на пустой живот и разговора не получится.

– Идём, дочка, идём, – со смехом ответил парень, подхватывая её на руки.

– Вот оно как, – удивлённо прогудел толстяк. – Тятя, значит.

– А что не так? – повернулся к нему Мишка.

– Всё так. Всё правильно, Миша, – неожиданно улыбнулся урядник. – Я завтра зайду, бумагу тебе на неё принесу. Знаю, как написать всё правильно. Чтоб ни одна сволочь рта не раскрыла.

– Спаси Христос, Николай Аристархович, – поклонился Мишка, прижимая к себе девочку.

– Тебе спасибо, Миша. И за неё, и за себя. Что зла не держишь, что не стал гнать с порога. И что всё ещё готов людей защищать, – ответил урядник с неожиданной торжественностью.

– Одним миром живём, дядя Николай. А что до зла, так не видел я зла от тебя. А добро я всегда помню. Пойдёмте. Самовар поспел. Беги, егоза. Скажи бабушке, что я самовар несу, – закончил он, опуская девочку на пол.

* * *

Майор Иван Степанович Белогубов сидел у окна и с тоской взирал на текущую по окну воду. Осень. Жёлтые листья, ветра и бесконечные дожди. А потом, месяца через полтора, ударят морозы, и снова начнётся бесконечная зима. Господи! Как же всё это надоело! Как же хочется вдруг оказаться там, где большую часть года тепло и светит солнце. Однажды, очень давно, по делам службы он оказался в Ливадии, и с тех пор мечтал туда вернуться.