Мэдо… нет, растлитель желудка, одарил меня дьявольской улыбкой.

– Когда ты съешь огурцы, настанет очередь кусачего не-сыра с плесенью.

– Ты хочешь убить меня! – жаловалась я.

– Я тебя тренирую! Ешь!

Следующий. Срок годности истек в 1930 году, и огурец упал туда же, где были тридцать остальных его сотоварищей, бродивших во мне, словно яд. Я икнула и с трудом сглотнула.

Мы находились на кухне высотки. Я и не знала, что здесь вообще была кухня, но мы уже неделю проводили здесь время. Мэдокс засовывал в меня все съедобное, что только можно было найти. А нашлось удивительно много продуктов, если учитывать, что элита хранила здесь лишь амброзию в бочках, бутылках и тетрапаках. И маринованные огурцы. И кетчуп. Что бы они здесь ни делали. Может быть, они предназначались для беременных богинь?

– Глотай! – скомандовал растлитель желудка, и я повиновалась.

Сейлор выругался и протянул Вирусу пачку денег. Муж с гордостью мне улыбнулся.

– Продолжай, детка. Еще десять, и тогда Эш тоже отдаст мне свои деньги.

– Можете засунуть свои дерьмовые пари себе в задницу! – зарычала я, откусив попку огурца и смерив их сердитым взглядом.

– Давай уже. Пора блевать, – сказал мне Чарминг, наклонившийся над высокой стойкой. У Брейва, который сидел на барном стуле рядом с ним, от волнения из ушей росли веточки.

– Еще четыре, и я выиграл, – радовался он.

Я застонала, выудила следующий огурец из воняющей уксусом воды и сглотнула. О нет. В животе бурлило. Я тут же прикрыла рот руками, а на глаза навернулись слезы. Это было не лучше, чем проглотить десяток богов.

– Выплюнь! Если я выиграю, Брейв отправляется на качели любви!

Сейлор улыбнулся. Я показала ему средний палец и сглотнула. В моем животе так громко урчало, что все на кухне могли это слышать.

– Еще один, – скомандовал растлитель желудка.

Я снова повиновалась, проклиная все на свете. Почему, черт подери, я вообще это делала? Ах да, потому что я должна была спасти мир. Что за дерьмо!

– Еще один!

– Никогда в жизни!

– Еще один, или я сам тебе его в рот засуну.

– Я тебя ненавижу!

– Неправда! Мои крылья – идеальные подушки для обнимашек. А ты обожаешь обнимашки.

– Значит, я отрежу их, а все остальное уничтожу. Остальное никому не нужно!

– Можешь сделать это, но прежде съешь еще огурец.

Я проглотила его. Брейв взревел, а Чарминг застонал.

– Еще один!

Трясущимися пальцами я залезла в банку, откусила от огурца и…

– Как успехи?

Кусок застрял у меня в горле. В открытой двери, ведущей в современную кухню, которой никто не пользовался, стоял Пиас, окидывая нас холодным взглядом.

– Я бы сказал, хорошо. Она делает успехи. Вчера она съела только двадцать, а сегодня уже больше тридцати, – Мэдокс довольно посмотрел на меня, пока я судорожно пыталась не подавиться огурцом.

Я беспомощно махала руками, и все смотрели на меня, как на дуру. Идиоты!

– Это нормально? – нервно спросил Пиас.

– Ой, она просто тут театр устраивает, – отмахнулся Мэдокс.

Кровь застучала у меня в ушах, и я покраснела. Вирус нахмурил лоб.

– Ворриор, у тебя все в порядке?

Я быстро покачала головой и указала на свою шею.

– Погоди, мне кажется, она не может дышать, – Пиас подошел ко мне и сильно ударил меня по спине.

Я наклонилась, и меня стошнило прямо ему на обувь. Волна была такой сильной, что чуть не сбила его с ног. Зелено-желтая огурцовая слизь плескалась по плитке и залила ботинки Пиаса, который с окаменевшим лицом уставился на весь этот бардак. Через пару секунд я, наконец, снова смогла дышать и, задыхаясь, опустилась на стул.

– Я умираю, – пожаловалась я.

– Новый рекорд! – закричал растлитель, и остальные восхищенно зааплодировали.

Пиас нуждался в новой обуви и душе. Очевидно, волна прошлась даже выше лодыжек. Задела его штаны и… грудь.