Королева мести - Джоан Швейгарт (2003)

Дойдя, наконец, до кушетки Аттилы, я увидела, что он уже протянул руку. Я вложила в нее чашу и словно со стороны наблюдала, как моя сильно дрожащая рука возвращается обратно. Мне показалось, что я услышала всеобщий вздох облегчения, потому что, похоже, все нервничали так же, как я, страстно желая, чтобы чаша была передана Аттиле без происшествий. Я повернулась и торопливо отошла к другим слугам. Некоторые из них бросали на меня суровые взгляды. Я встала, как они, спиной к длинному столу и украдкой следила за тем, как Аттила поднес чашу к губам и после первого глотка передал ее одному из своих сыновей, а тот, в свою очередь, отпил и передал другому. Когда чаша обошла весь зал, от стола к столу, от гостя к гостю, одна из жен Аттилы, последней сделавшая глоток из чаши, встала и понесла ее обратно Аттиле. Как и я, она двигалась очень медленно, не поднимая глаз от того вина, что осталось в чаше.

Потом Аттила произнес длинную речь, надолго замолкая, будто стараясь подобрать слова. Он ни на кого не смотрел и говорил так тихо, что, казалось, обращался сам к себе. Я уже понимала достаточно слов, чтобы разобрать, о чем он рассказывал: о своей недавней победе. Правда, его поведение ничем не выдавало ликования или радости, естественных при таких событиях. Когда он закончил и я увидела, как девочка-гуннка приближается ко мне с деревянным подносом, то пришла в ужас. Я попыталась оттолкнуть поднос, но она покачала головой и отступила.

На маленьких столиках, которые я помогала разносить, стояли самые разнообразные угощения, а на подносе Аттилы — всего лишь миска с мясом. Краем глаза я видела, что он уже выпрямлялся, чтобы принять ее у меня. И снова мне показалось, что, сколько бы я ни шла, ближе к нему не становилась. Подойдя к кушетке и наклонившись, чтобы опустить поднос, я увидела меч войны. В освещенном факелами зале он сиял, словно солнце, и мне представилось, что он дразнит меня, подбивая схватить и вонзить в сердце Аттилы. Поскольку Аттила не делал ничего, чтобы взять поднос у меня из рук, я поняла, что мне придется поставить его к вождю на колени. Я уже собиралась опустить поднос, как Аттила вдруг схватил меня за руку. Почувствовав отвращение от его прикосновения, я забылась и посмотрела ему в лицо. Заметив его негодование, я тут же опустила глаза. Он убрал руку, и я поспешила обратно к прислужницам.

Как только он начал есть, все за столами заговорили, будто компенсируя столь долгое молчание. Девочка протянула мне кувшин с вином и указала на дверь, которую как раз открывал один из сыновей Аттилы. Я с радостью вышла с другими женщинами, чтобы снова обойти всадников. Они уже не были такими шумными, как прежде. Некоторые просто сидели и с торжественным видом смотрели на двери дома Аттилы, будто завидуя тем немногим, кому позволено туда войти. Вернувшись в дом за вином, я увидела, что гости, напротив, стали веселиться. Обернувшись к выходу с полным кувшином, я заметила источник их радости: между столами танцевал гном. Я поразилась, увидев это существо в доме Аттилы, и на какое-то время замерла на месте. У гнома оказался такой горб, что казалось, будто его голова растет прямо из плеч. У него была смуглая кожа, смуглее, чем у гуннов, но это единственная черта, которой он их напоминал. Он вообще не походил ни на кого из тех людей, которых я видела ранее. Перепрыгивая от стола к столу, он лопотал на наречии гуннов и корчил всевозможные рожи. Взглянув на Аттилу, напряженно наблюдавшего за трюками гнома, я заметила, что они ему совсем не нравятся. Потом я вспомнила о кувшине с вином в моих руках и поспешила к выходу.