Королева воинов - Алан Голд

— Госпожа Агриппина рано отправилась в постель, цезарь, она пожаловалась на усталость ума и тела…

Нерон прошел и распахнул дверь в спальню матери. Чуть постояв на пороге, он вошел в комнату и закрыл дверь. В полумраке он различил на кровати ее силуэт. Весь его гнев испарился, словно вода в жаркий летний день. Глядя на очертания под легким покрывалом ее стройной фигуры, он улыбнулся. Они столько пережили вместе: ссылку, возвращение, ее брак с Клавдием… Несмотря на все отвращение к старому императору, она мастерски заставила его сделать своим наследником Нерона даже при наличии родного сына Британика. Если бы только теперь она не пыталась влиять на него и стать могущественной, как сам император! Если бы она удовлетворилась ролью самой могущественной женщины в империи, не стремясь стать могущественнее мужчины! Все это очень раздражало Нерона.

Но сейчас она дышала столь тихо, выглядела столь молодой и невинной… Он подошел поближе и слегка кашлянул. Агриппина шевельнулась и открыла глаза:

— Нерон?

Присмотревшись, она увидела, что в комнату действительно вошел ее сын. Он почти не разговаривал с ней уже два месяца, а если что-то говорил, то в спешке и холодно-любезно. А теперь он пришел к ней как в старые времена.

— Нерон? Что ты хочешь? — спросила она.

Нерон направлялся к ней, чтобы заставить ее покинуть Рим — за все заговоры с Британиком, но внезапно, как ребенок, захотел ее одобрения.

— Ты можешь гордиться мною сегодня, мама, — сказал он неожиданно высоким голосом, который появлялся всегда, когда он разговаривал с ней. — Я гулял по городу с друзьями и нашел девушку, которую избил и выгнал хозяин. Я помог ей и дал денег, и потому боги улыбнулись мне. Это был хороший поступок, правда, мама?

Агриппина приподнялась на локте:

— О, мой дорогой мальчик, это был хороший, добрый поступок. Такие поступки делал твой дядя Калигула до того, как боги лишили его разума. Да, Нерон, это был прекрасный и благородный поступок, и я очень тобой горжусь.

— Знаешь, мама, я не взял взамен ничего, хотя уверен, что она с радостью согласилась бы на все… Кажется, стоики не должны так поступать, но… мне сегодня нужна награда, мама. Моя плоть жаждет награды.

Она улыбнулась и приподняла покрывало. Она лежала обнаженная, ее тело было теплым и розовым от жара перин. Она протянула к нему руки:

— Иди ко мне, мой сын, мой муж и возлюбленный. Приди к своей Агриппине и позволь ей испытать радость, которую могут испытать только мать и сын. Приди, мой мужчина, мой сын, мой муж!

55 год н. э. Двор Прасутага и Боудики

— Дитя, — обратилась Боудика к своей младшей дочери Таске, — ты еще слишком мала…

Ребенок упрямо покачал головой:

— Нет, мне уже шесть. Ты сама рассказывала, как вместе с родителями ходила в священную рощу. Почему мне нельзя с тобой?

Боудика попыталась сдержать улыбку — она знала, что, только действуя как суровая мать, она сможет обуздать этот дикий и мятежный дух.

— Я все сказала! — отрезала она.

— И я говорю! — крикнула Таска, топнув ножкой по мраморному полу. — Я пойду с тобой и Каморрой. Я не останусь здесь!

— Таска, — повысил голос уже отец, — ты не смеешь разговаривать с матерью в таком тоне!

— Почему? Потому что она королева? Она не берет меня с собой, папа, и это неправильно. Если я не смогу пойти с мамой и Каморрой, то никогда не буду с вами разговаривать! Я убегу и буду жить в полях с овцами и козами, и вы никогда меня больше не увидите. Я убегу, умру в поле, и вы будете жалеть. Всегда!

Боудика покачала головой. В то время как Каморра, старше всего на год, спокойная и решительная, была очень похожа на отца, Таска, полная еще детских страстей, была уменьшенной копией самой Боудики. «Ах, — подумала она, — да помогут боги тому, кто возьмет Таску в жены».