Королева воинов - Алан Голд

Когда боль отступила и он смог снова дышать, Прасутаг поднялся и пошел к дому. Он раньше не однажды видел людей, охваченных такой болью, и теперь знал, что боги скоро заберут его к себе. Но перед тем как умереть, нужно было сделать одну вещь, чтобы удостовериться, что его прекрасная жена и две чудные дочери будут спасены от жестокости Рима.

С трудом перставляя ноги, он думал, что нужно предпринять, чтобы защитить их от римского императора. Но спасет ли это от Кассия?

Абрахам воззрился на короля с тревогой. Он обучался врачеванию в Александрии и, хоть предпочел потом жизнь странствующего купца, помнил, что серая кожа и голубоватые тени у губ — признаки близкой смерти. Король, похоже, также это знал. Во всяком случае он спросил:

— Ты сделаешь это?

— Конечно, мой господин. И я все еще не понимаю почему.

— Потому что, если оставить завещание здесь, Боудика найдет его после моей смерти и обязательно уничтожит. Ты же знаешь, какова она…

Иудей грустно улыбнулся и кивнул:

— Хорошо. Я возьму завещание в Камулодун. Но все еще не понимаю, почему вы так поступаете.

— Значит, ты не понимаешь Боудику.

Абрахам снова улыбнулся, чуть помолчал и спросил:

— Когда вы собираетесь сказать Боудике о сорока миллионах сестерциев?

Потирая грудную клетку и бока, еще чувствуя боль, король мягко произнес:

— Я возьму ее в далекие поля, привяжу там ее руки и ноги к шестам, вбитым глубоко в землю, потом перейду на другое поле и оттуда прокричу ей эту новость.

Абрахам засмеялся:

— Боюсь, мой господин, что и тысячи полей будет недостаточно, чтобы обеспечить вашу безопасность.

Выпив чашу вина, что вроде бы облегчило боль, Прасутаг подписал завещание и вручил гусиное перо Абрахаму, чтобы тот засвидетельствовал его, а потом сказал:

— Так должно быть.

Иудей кивнул и принял свиток.

— Я уеду утром. Что мне сказать начальнику гарнизона?

— Скажи, чтобы после моей смерти он приехал сюда и забрал половину всего, чтобы отдать императору Нерону. И не обращал внимания на недовольство Боудики. И скажи ему, чтобы он взял с собой вооруженных людей.

Абрахам покачал головой:

— Вы знаете: это не то, о чем говорил я…

Прасутаг вздохнул:

— Это то, с чем придется иметь дело Боудике. Я напишу письмо Каморре и все ей объясню. Может быть, она расскажет матери.

— Почему вы сами не можете рассказать королеве? Почему перекладываете все на римлян, вместо того чтобы лично сообщить ей? Или дочери? Любой муж…

— Дело не в муже, друг мой, а в жене. Как ты себе это представляешь? Что я скажу Боудике о своем завещании? Она разрубит меня от плеча до пояса одним ударом! Никто, сколь бы храбрым он ни был, не найдет в себе смелости сказать ей…

59 год н. э. Поход к острову Англси (Мона)

Светоний Паулин слышал в жизни слишком много жалоб, и теперь они его не трогали. Солдаты, которые не могут проходить двадцать пять миль в день, бесполезны. Его африканские легионы шли через пески, а здесь путь пролегал по зеленым холмам и ровным дорогам, так что переходы могли бы быть и больше!

Светоний слышал рассказы, хотя и не знал, правдивы они или нет, о черных людях за непроходимыми джунглями Африки, которые не носят одежды и которые — самые свирепые воины из всех, каких только знала земля. Говорили, что они собираются в армии из десятков тысяч человек и могут бежать — бежать, представьте себе! — по пятьдесят миль в день, а после этого способны сразу броситься в битву.

Его же так называемые закаленные в битвах солдаты выдыхались на ровном месте и вечером, в своих палатках, выглядели так, словно только что переплыли море. От усталости они не могли ни пить, ни есть. Чтобы закалить свою африканскую армию, ему понадобился месяц. Чтобы подтянуть эти войска, разбалованные жизнью в благополучных деревнях Галлии, понадобится куда больше времени.