Экстремальная археология - Артем Каменистый (2021)

– Это старая стена, – ответила девочка. – Видишь, там, где раствор, ее разобрать не смогли. Крепкий он. А середину вытащили, ее на новую стену пустили. И получилось вот такое.

– Да нет, я не об этом. Что это за город?

– А ты не знаешь? – Собеседница удивилась до такой степени, что даже нож чуть опустила.

– Нет, конечно, – заявил я с еще более честным видом. – Я же говорю, с корабля сбежал. Увидел сушу и поплыл.

– Я не видела рядом с берегом кораблей.

– Так это далеко было. Я долго плыл. Так что это за город?

– Хлонассис.

– Хлонассис? – делано изумился я. – Ого, как далеко меня занесло.

– А почему тебя акулы не съели? – спросила девочка.

Пожал плечами и попытался отделаться примитивной шуткой:

– Наверное, решили, что я невкусный.

Но девочка попалась недоверчивая, на простенький юмор не клюнула:

– Они все, что плавает, глотают. Акулы тупые, им плевать, вкусно это или нет. Так почему тебя не сожрали?

– Повезло, – сдался я.

Девочка покачала головой:

– Нет, не может так везти. Акул очень много под берегом в такое время. Никто в воду не полезет, все знают. Почему ты живой?

– Я на них орал и по воде ладонями лупил. Пару раз пинал по бокам. Они отставали.

– Серьезно?! – поразилась девочка. – Я бы там со страха умерла. Тебя как звать? Меня Сафи.

Что? Неужели поверила? Судя по глазам, не скажешь.

Ну да ладно, может, у нее по жизни взгляд такой. Надо развивать успех.

– А меня… Гер, – представился я, чудом успев изменить последнюю букву и проклясть себя за то, что не продумал новое прозвище заранее. То, которое использовал на «Зеленой чайке», больше использовать нельзя.

Ну да ладно, Гер – не Гед. Сойдет и такое.

– Гер, – нахмурилась Сафи. – Никогда такое имя не слышала. Ты и точно издалека, ты совсем на наших не похож. Что делать теперь будешь?

Я пожал плечами:

– Не знаю. Думаю, что обычно: сначала посплю, потом поем, потом разбираться с делами начну.

Девочка невесело улыбнулась:

– Во даешь, опух совсем.

– А что я не так сказал?

– А то. С едой у нас сложно. Война давно, корабли почти перестали приходить, еды мало, все дорого, люди злые очень. Ты куда клешню девал?

– Какую клешню? – не понял я.

– Какую-какую. Такую, которую у клюмса оторвал.

– А, вот ты о чем. Да бросил где-то по пути. Зачем она мне.

– Как это зачем?! Опух?! Есть хочешь, да? Так клешня – это самое вкусное, что в них есть. А та клешня большая была. В больших клешнях самое вкусное мясо. Я чуть не опухла, когда увидела, как ты его стукнул. Реально здорово получилось. Круто. Я думала, он тебя за руку ухватил, а все наоборот вышло. Как ты его ухватил? Они ведь клешнями быстрее человека двигают, когда взрослые.

– Не сказал бы. Этот тормозил. Может, больной, – с неизменно честным видом заявил я, надеясь, что Сафи не заподозрит во мне человека с подозрительно завышенной реакцией.

Сверля меня все тем же взглядом человека, который не верит ни единому слову, девочка продолжила:

– Я как увидела такое, сразу тебя жалко стало, вот и крикнула. Тебя бы точно съели, ты ведь не наш, ты проходы не знаешь.

– А зачем вы в стене проходы оставляете? – спросил я. – Раз у вас война, это как-то неправильно. Враги могут пролезть.