Экстремальная археология - Артем Каменистый (2021)

Мужик выглядел так, будто его две недели на самых смолистых дровах коптили. И в коптильню его вместе с избой засунули, потому что она смотрелась аналогично. Это можно попробовать объяснить тем, что топят тут по-черному, но если так, почему сараи не отличаются от всего прочего?

Да тут даже нужник сажей пропитался, а уж в нем печи быть не может.

Депрессивный хутор. И лишь многочисленные следы коровьих копыт и множество мечущихся под ногами куриц намекали, что не надо смотреть на внешний вид, живут тут по меркам севера зажиточно.

Мужчина на мой вопрос не отвечал с минуту, не переставая сверлить меня угрюмым взглядом. И поглаживал при этом тяжелый топор, пристроенный на плече.

Наконец, когда я уже решил, что передо мной глухонемой, он снизошел до ответа:

– У тебя, может, день и добрый, а у меня вот нет. Ты кто такой?

– Я Робин.

– Робин? Это что за имечко? Так рыбу называть надо, а не человека.

– Меня не спрашивали, когда имя выбирали.

– А кто тебя, малого, спрашивать-то будет?

– А вас как звать, уважаемый?

– С чего это ты меня уважать вдруг начал?

– Это всего лишь вежливость. Если в ваших краях вежливым быть не принято, прошу прощения.

– Ты кого обидеть захотел, малец? Только меня или всю деревню?

Диалог начал удручать. С первых слов не задался. Не так я себе представлял коренного северянина, совсем не так.

Но других кандидатов в собеседники поблизости не видать, и я решил перейти поближе к делу:

– Послушайте, уважаемый или как вас там. Я не бродяга, который высматривает, что тут у вас плохо лежит. И я не бандит, который разведать пришел, чтобы потом всю шайку привести. Мне нужна лошадь. Я бы хотел ее купить, а потом отсюда уехать и никогда больше не возвращаться.

Мужик, окинув меня от сапог до макушки все тем же сверлящим взглядом, почесал в затылке и недоверчиво уточнил:

– А расплачиваться чем собираешься? Дурным своим языком?

– Ни одна лошадь столько не стоит. Расплачусь малыми знаками навыка.

– Свободными? – так же недоверчиво уточнил невежливый собеседник.

– Ну какими же еще? Обычные не передаются. Если что-то не нравится, заплачу свободными марками.

Еще раз проведя по мне внимательным взглядом, северянин ухмыльнулся:

– Ох и худой же ты. Тебя и конь-то не почует на спине. Умеешь лошадью управлять?

Я, подавив желание печально вздохнуть, приказным тоном, чеканя каждое слово, произнес:

– Танк, загрузи мне программу управления лошадью. – Опустил веки, поводил под ними глазами, после чего неспешно кивнул. – Да, теперь я умею управлять лошадью. Еще вопросы есть?

Взгляд у мужика стал озадаченным, с искрами сочувствия.

– Ты никак дурачок, малец?

Да уж, культовую кинофантастику здесь еще не скоро воспринимать научатся. Придется вести себя попроще.

Достав из кармана позвякивающий кошель, я резким голосом человека, который привык приказывать, заявил:

– Тронутый я или нет, не важно. Важно то, что мне нужна лошадь. И у меня есть деньги. Вам это понятно или мне поискать более понимающего?

Северянин кивнул без промедления, переведя все внимание на кошель:

– Все понятно, так бы сразу. – Обернувшись к избе, крикнул: – Татша, кидай на стол чего-нибудь. У нас тут человек с дороги, худой и некормленый. – Сделав шаг в сторону, приглашая пройти мимо себя, указал на дверь: – Проходите, уважаемый, такие дела у нас на улице не делаются. Меня Копченым можно звать. Это не имя, просто почему-то прилипло ко мне.

Хромающий на все четыре ноги древний Росинант Дон Кихота в сравнении с моим приобретением просто элитный арабский скакун с родословной в три раза древнее, чем у японского императора. Но я не жаловался, ибо юный парнишка на столь унылой кляче не должен привлекать нежелательного внимания. Такой бедолага даже бандитам неинтересен, нечего с него взять.