Реинкарнатор - Юлия Рыженкова (2020)

А вот Косте становилось все интереснее. Что тут происходит? Прошло минут десять, прежде чем стеклянные двери отворились и из них вышел человек, затянутый в классический костюм-тройку, с обязательной цепочкой часов, торчащей из кармана. Его горло стягивал черный атласный шейный платок, хитро завязанный бантом, по моде двадцатилетней давности. Казалось, он ровесник, может, на пару лет старше, и Костя очень удивился, когда тот представился:

– Фохао. Меня зовут Алексей Борисович Веселый, я командор Управления расследований. Пойдемте, провожу вас к приору.

Выглядел Веселый довольно грустно, то ли от природной меланхолии, то ли от старомодных усов, ниспадающих почти до подбородка. Происходящее становилось все непонятнее. С чего вдруг Костю удостоили чести встретиться аж с самим городским приором? Он рассчитывал лишь на разговор с командором… Но промолчал. Не время задавать вопросы.

Такие же убогие серые облупившиеся стены, как в крыле, где обитала служба реинкарнации, вытертый до непонятного цвета линолеум на полу и обитые дерматином двери с табличками – вот и все, что видел Костя, пока шел по коридору. Да, в горкоме дела обстояли не лучше, чем в соседнем ведомстве.

На втором этаже их ожидала целая делегация во главе с седым стариком лет восьмидесяти, облаченным в костюм-тройку. За ним толпилось человек десять, включая и Киру. Похоже, вот этот старомодный наряд – местный дресс-код. Единственное яркое пятно среди черных и темно-синих пиджаков – бордовый шейный платок приора, заколотый золотой булавкой. Кажется, в ивановском горкоме не знали, что уже давно изобрели галстуки. В это мгновение Костя вспомнил своего командора в джинсах и порадовался, что живет в Москве. Ему несколько раз в жизни пришлось по целому вечеру терпеть на себе то, что называется «классическим костюмом», с тех пор форма реинкарнатора казалась мягкой и удобной, словно пижама.

– Никита Алексеевич Оболкин, ивановский приор, – представил старика командор. – А это Константин Юрьевич Колесов, инспектор из Москвы.

– А-а, тот самый кандидат, насчет которого мне звонили, – чуть склонил голову Оболкин. – Ну что ж, добро пожаловать.

Костя обратил внимание, что руку приор ему не протянул. Вместо этого жестом предложил ему, Веселому и еще одному члену Ордена, похожему на хмурую гориллу, зайти к нему, остальных отправил прочь.

Роскошь кабинета настолько выбивалась из серости и нищеты коридоров, что сверкала еще ярче, еще великолепнее. По стенам, обитым шелком вместо обоев, были развешены картины на буддийские темы. Все в золоченых рамах. Костя отметил, что деньги в ивановском горкоме совершенно точно есть. На самом видном месте, над массивным резным дубовым столом, – портрет нынешнего Далай-ламы. Близость к дацанам и монастырям диктовала свои правила. В этом горкоме религиозные деятели ценились больше, чем свои, из Ордена.

Черный с металлическим отблеском паркет чуть скрипнул, когда приор уселся за стол, с шумом подвинув тяжелый высокий стул. По правую руку от него бесшумно устроилась «хмурая горилла», оказавшаяся командором Управления безопасности, по левую – командор Управления расследований.

– Итак, чем мы заинтересовали Москву?

Костя отметил для себя, что чаю, в отличие от реинкарнаторской, ему не предложили.

– В Иванове украли кармограф. Московский горком отправил меня разобраться в ситуации.

– В Москве полагают, что сами мы с этим не справимся? – Приор наигранно поднял брови.

Костя пожал плечами.

– Мне приказали съездить, помочь найти грабителей.

Он решил выбрать тактику «это не моя инициатива, мне сказали – я делаю», потому что не понимал, что за отношения у ивановского горкома с московским, хотя уже очевидно – крайне натянутые.

– Леша, мы же справимся сами? – Оболкин повернулся к Веселому.

Тот быстро кивнул:

– Да, Никита Алексеевич, конечно справимся!