Реинкарнатор - Юлия Рыженкова (2020)

– Ась? Я стирал память? Но это же невозможно! Ну кой-чего я умею, да. Посмотреть, помнит ли человек свое прошлое воплощение или нет. Но стереть память! Вроде взрослый мальчик, а верит во всякие сказки. Еще не ходил у деревянного Будды просить исполнения желаний? Сходи обязательно! Точно поможет! Бабка Марфа давеча говорила!

Борецкий внезапно прекратил паясничать и с серьезным лицом продолжил:

– Полиция рыла целый год. Свидетелей опрашивала. За мной следила. Не нарушал я ничего. Вот психолог я хороший – это да. И успокаивать клиентов, рыдающих от воспоминаний, я могу. Но за это не сажают, за это награждают. Так что не в чем мне каяться, нет за мной вины. И этого вашего Кучика я знать не знаю. Не выходил никто со мной на связь. Не знаю, что он натворил, но ни один идиот в бегах не будет связываться со Степаном Борецким, за которым установлена слежка! Да-да, я знаю, что Орден ее так и не снял. Знаю, что на моих телефонах стоят прослушки. Я молчу и терплю – может, хоть так вы все убедитесь, что я обычный законопослушный гражданин.

Костя сжал зубы, встал и молча ушел, захлопнув за собой дерматиновую дверь.

Борецкий ошибался. Орден мог кое-что сделать. У него было влияние и высочайший авторитет, а это значит, что к нему прислушивались. Полиция проявляла активный интерес к тем, на кого указывали инспекторы. Госслужащие и даже многие частные работодатели сверялись с «черным списком», публикуемым Орденом, и не брали людей из этого списка на работу, банки не выдавали им кредиты… Тот, кто переходил дорогу Ордену, быстро оказывался или в тюрьме, или на обочине жизни. Или же становился монахом. В монастыри принимали всех, кроме беспамятных.

Выйдя на улицу, Костя рассказал командору о своем провале. Борецкого нужно было брать, причем срочно, и уже в стенах Ордена выяснять, врет ли он. Но скомандовать ивановскому горкому напрямую командор из московского горкома не имел полномочий, мог лишь попросить, а в случае отказа – оспорить решение, обратившись к региональному приору. От Кости же уже ничего не зависело, и ему осталось тягостное ожидание.

Весь день прошел в бюрократических согласованиях, а утро следующего разразила ужасная новость: Борецкого убили. Тот хоть и кичился, что Орден ему ничего не сможет сделать, но сбежал сразу, как только Колесов от него ушел, а на рассвете полиция нашла труп – из города монах уехать не успел. Его застрелили в упор, приставив пистолет ко лбу, – таково заключение судмедэкспертизы. Мотив преступления обнаружили после еще одной страшной новости: девятилетняя Маша, проходившая по делу Борецкого в прошлом году как свидетель, покончила с собой. Безутешные родители признались, что девочка накануне вновь вспомнила свою прошлую жизнь.

– Не уверен, что помог вам. – Костя протянул руку Кире. – Кажется, еще больше навредил. Извините.

– Не за что извиняться. Я же сама просила. Мы всколыхнули это болото, и, честно, я очень рада.

– Всколыхнули… и обрубили последнюю ниточку, ведущую к Кучику.

– Извините, – опустила голову Кира.

– Теперь вы извиняетесь? За что? Или это вы пристрелили Борецкого? – улыбнулся Костя, пытаясь разрядить обстановку.

– За то, что у нас получилось взаимопроигрышное сотрудничество, – чуть улыбнулась в ответ Кира.

Костя захохотал:

– Если надо еще навредить – обращайтесь.

Кира кивнула и уточнила:

– Когда уезжаете в Москву?

– Сегодня.

– Ясно. С вами было приятно работать, Константин Юрьевич. – Она легонько провела ладонью по его предплечью. Костя не мог через ткань пальто ощутить прикосновение, но все же словно почувствовал прохладные пальцы на своей коже.

– Прощайте! – Девушка отдернула руку, развернулась и торопливо пошла. На ответное «пока» она не обернулась.

К полицейскому расследованию убийства подключились инспекторы Ордена, и все новые факты раскрывались чуть ли не каждый день.