Память камня - Лена Обухова (2021)

– Я не в смысле, что так здорово сюда попасть и здесь застрять, – пояснила она торопливо. – Но сколько раз мы ловили себя на мысли, прочитав книгу или посмотрев фильм: как было бы здорово, если бы где-то это место и эти люди действительно существовали. Может быть, они существуют, если достаточно сильно этого хотеть?

– Такие мысли никогда не настигали меня в отношении всяких кровавых ужасов, – фыркнул Ваня.

– Потому что наша жизнь и профессиональная деятельность связаны с такими ужасами, – хмыкнул Нев.

– Нет, мне и раньше никогда не хотелось, чтобы заброшенная психушка с призраком доктора-маньяка действительно существовала.

Лиля задумчиво посмотрела на него, хмуря лоб, и заметила:

– Но ты одним из первых вызвался поиграть в виртуальную высадку спецназа в лаборатории, наполненной монстрами.

– Потому что это игра, фантазия… Это бодрит. – Ваня пожал плечами. – Как и говорил Ильин: способ пережить приключение без риска. Неплохо, знаете ли, для разнообразия. А уж с таким эффектом погружения…

– Вот в чем дело! – воскликнула Лиля, да так громко, что ее голос отразился от стен, заставив втянуть голову в плечи и испуганно замолчать, прислушиваясь: не потревожила ли она своим шумом обитающих тут чудовищ?

Но в ответ раздалась тишина: даже клацанье клавиш ноутбука и тихое бормотание исчезли.

– Так в чем дело-то? – напомнил Ваня полушепотом, когда стало понятно, что никто не несется вниз по ступенькам, чтобы оторвать им голову.

– Если развивать теорию сотворчества, как одного из факторов образования альтернативной реальности, то становится понятно, как и почему люди попадают сюда.

– Я пока не понял, – признался Нев.

– Дело в игроках аттракциона. Они открывают своего рода портал сюда. Своим вкладом в создание сюжета, своей фантазией. Вкладываются в сотворчество.

– Но мы уже выяснили, что далеко не все игроки сюда провалились, – возразил Ваня. – А вы вообще не играли.

– Думаю, тут решающую роль играет совокупность факторов. Прежде всего, место. На лестнице Олеся работала, на лестнице она и погибла, логично предположить, что именно здесь реальность и виртуальность как бы соприкасаются.

– Своеобразный вариант тонкого места… – Нев кивнул. – Где переход наиболее реален.

– Да. Поэтому именно тут и появляются образы виртуальности, не заложенные в реально существующий код игры. То, что видел Соловьев, и то, что явилось Ване, как я понимаю теперь, не до конца оформившись в какой-то конкретный образ.

– Но почему этого не увидела подруга Соловьева? – усомнился Нев. – Почему ничего подобного не случилось с игроками других тестовых прогонов?

– Думаю, дело в уровне погружения. Соловьев явно большой любитель сюжетов о заброшенных больницах, он сам сказал, что посмотрел на эту тему немало. Скорее всего, он его и выбрал, а также был наиболее активным участником. Дина почти все время просидела в палате, дожидаясь, когда ее спасут, и в целом могла участвовать в развлечении просто ради своего парня. А Соловьев бегал по коридорам дольше, имел соответствующий набор образов в голове и мог погрузиться в симуляцию глубже. К тому же, это был первый по-настоящему чистый прогон маршрута. До того постоянно что-то случалось или не срабатывало, игра прерывалась. Трудно погрузиться в сюжет, когда тебя выкидывает из него каждые пять минут.

– Ладно, а вы как здесь оказались? – поинтересовался Ваня уже не столько споря, сколько желая проверить теорию на прочность. – Вы же не играли.

– Но мы всегда погружены в такие вещи, – вместо Лили ответил Нев. – Всегда готовы поверить в аномальную подоплеку происходящего, даже когда ее на самом деле нет. Мы услышали, что ты говоришь, испугались за тебя и были готовы увидеть монстра.

– И увидели его… – Лиля кивнула. – Взаимодействовали с ним, поэтому нас тоже затянуло в образовавшийся с помощью твоей фантазии портал.