Хольмганг (сборник) - Вадим Калашов (2019)

– Не дерзче тебя.

– Если я накажу.

– То только себя.

– Твоей маме не нужен молоденький муж?

– Мой маме я дороже, чем муж.

– Пригласи меня в дом, я достану подарки.

– Пригласил бы, да страшно: завоют собаки.

– Ты боишься меня?

– Боялся бы – плакал.

– Ну, испугайся чуть-чуть!

– Больно мне надо!

– Поболтай, друг, со мной, не обрывай на полслове!

– Нет, срываться с дерева и тонуть в море.

– Ты не хочешь?

– Да, я не хочу!

– Почему ты бежишь?

– Я просто быстро иду.

– На мгновение хоть встань, дай взглянуть на тебя!

– И жизнь моя станет дешевле дрянного вина?

– Не дерзи мне! Я воин! Сейчас достану кинжал!

– Мог достать бы – достал бы! И ещё ты не воин! Ты такой же воин, как я мышь иль сова!

Маленький мальчик возвращался домой и нёс с собой торф для растопки,

Воин сзади рычал, воин сзади стонал, но мальчик и не думал оглядываться.

Воин требовал и ему угрожал, но мальчик не хотел останавливаться.

Воин сзади хотел говорить, но мальчик обрывал на полслове.

А когда завидел дома родного огни, то не выдержал и побежал.

– Где ты маленький был, где так долго бродил и почему так вспотел, словно бегал?

– На болоте я был, за торфом ходил, я за торфом ходил на растопку!

Дай прижмусь я тебе, обниму я тебя, я от собственной тени лишь бегал! —

Так ответил, чтоб маму свою не пугать, мальчик тот, что крепко запомнил:

С незнакомцами нельзя языками трещать, встретив их, малышам надо шаг ускорять,

Чтоб скорей попасть к маме домой, в милый дом, что стоит на пригорке.

* * *

Неудивительно, что дети, воспитанные на таких песенках, с одной стороны страшно подозрительны, с другой удивительно бесстрашны, – подумал Гаилай, и, увидев убегающего мальчика, который вначале вырвал из его руки последние сладости, добавил вслух:

– А в кого они такие предприимчивые даст знать только тщательное исследование всего материала!

Странствующему историку ничего не оставалось, как признать своё поражение и вернуться на остров, где Феодор буквально не находил себе места.

– Ну, как, милый друг, который посчитал, что моим лицом стоит пугать детей? – спросил он его, даже не дав снять мокрую обувь и повесить одежду сушиться, – Ты сумел что-нибудь выведать у этого маленького шота или сразу оторвать тебе язык? Ты, философ из подворотни!

– Феодор, во-первых, такая грубая речь недостойна такого образованного человека, во-вторых, подобным обращением ты ставишь в неловкое положение и себя и меня. Люди начинают думать, что я твой, даже стыдно сказать, потешный раб. Тогда как мы с тобой друзья и. – Гаилай потряс в воздухе указательным пальцем и закончил голосом, полным пафоса, – единомышленники!

Странствующий историк направился к одному из костров, вокруг которого сидели моряки и блаженствовали за кружкой хорошего вина, но Феодор заставил его вернуться.

– Гаилай, или ты немедленно расскажешь, что произошло между тобой и маленьким шотом, или завтра же отправишься исследовать сказания акул, касаток и осьминогов!

Учёный муж остановился на полпути, немного о чём-то поразмышлял, грустно вздохнул, медленно повернулся и вернулся к своему грозному единомышленнику.

– Только потому, что ты обеспокоен судьбой путешествия, я прощу твой тон, который, кстати, в некоторых странах даже рабы посчитали бы за оскорбление.

Он рассказал без утайки всё, что услышал от мальчика, и в конце сделал заключение: