Хольмганг (сборник) - Вадим Калашов (2019)

Наказание богов не заставило себя ждать. Если раньше с прорывом свинфинкинга для викингов сражение не заканчивалось, то теперь щитоносцы, оказавшись без поддержки мечников, копейщиков, берсеркеров, секиро и топороносцев гибли ещё быстрей, чем последние без их прикрытия. А учитывая, что щитоносцами выступают юноши, ещё не заработавшие себе на достойное оружие, это были особенно тяжёлые для племени потери. Плохо, когда человек уходит в Валгаллу, не женившись и не родив детей.

И тогда сыны фиордов вернулись к традициям, данным богами и завещанным предками.

Юный, но крепкий племянник Эрика Одержимого стал ещё одной жертвой этих традиций. А также невероятной силы Марви Человека-горы и… жажды мести, толкнувшей старца без имени на то, чтобы оклеветать своих бойцов.

Олаф знал, что Марви способен на страшные поступки, но не знал, много ли их совершил Человек-гора за то время, с какого русы перестали видеться с племенем аугов и родом Чёрных братьев. И в любом случае милосердие – это не добродетель северного воина, а жалость унижает и того, кого жалеют, и того, кто жалеет (вот почему Олаф так скрывал, что когда встаёт острыми словами на пути насильника, им движет непонятное ему заклятие – глупые соплеменники приняли бы колдовство за обычную жалость). Но.

Но Олаф-рус был уверен, что не будь слова, какими Эрик якобы оскорбил жену Человека-горы, такими мерзкими, Человек-гора, каким бы подонком ни считал его один старик, вряд ли бы стал лишать племя дружественных аугам датов такого хорошего щитоносца, а Эрика Одержимого – любимого племянника.

– Проклятие! Всемогущий Один и Великий Тор! Светлые альвы и добрые ваны! Проклятие, проклятие! Чтоб ты сдох, Марви Человек-гора! Пусть твой род навеки сгинет! Пусть сдохнут все твои друзья! Ты не человек! Ты ётун! Злой великан, обратившийся в викинга!.. Дядя Эрик, все проклятия Митгарда и муки Хельхейма на твою голову, дай мне какой-нибудь травы, чтобы я ничего не чувствовал!

Мужчина обязан переносить страдания молча, но юного щитоносца никто не осуждал. Боль после отрубленной конечности не из тех, которые терпят – от неё теряли сознание и более опытные воины. Сейчас, когда судьи уже остановили кровотечение, телесные страдания юноши ослабли, но не надо быть сказителем, чтобы знать: душевные муки человека обречённого на участь калеки в самом начале дороги воина не поддаются описанию.

– Дядя Эрик! Ты мне дашь волшебной травы или нет?!.. Травы лекарей на меня не действуют! – в отчаянии кричал юный дат, вырываясь из рук стариков.

Глаза Эрика уже давно светились безумием, дыхание участилось, а руки тряслись, как у больного лихорадкой. Но голос был пока ещё голосом нормального человека, а не одержимого берсеркера.

– Малыш, лекари дали тебе больше, чем нужно. Я знаю, что ты хочешь моими травами заглушить не вопль потерянной навек руки, а голос отчаявшегося сердца. Я не дам тебе этих трав, потому что слишком глубоко забвение, которое они дают человеку, и, погрузившись туда раз, любой воин уже не будет знать покоя. Жалка участь человека, ставшего служителем безумных напитков и пожирателем шалых трав не ради счастья племени. Я не хочу, чтобы ты познал её.

Юный дат заскрипел зубами.

– Сволочь! Разве бывает участь, страшнее моей?! Судьбы калеки, непригодного для хорошего боя! Немедля дай мне волшебных трав! Ты, подонок, втравивший меня в хольмганг с чудовищем в облике человека! Это ты виноват в том, что я лишился руки!

– Да, это я виноват, – печально согласился Эрик, – я думал, что выбрал самого крепкого человека рода и самого сильного юношу племени, но вижу, что ошибся.

Племянник не понял слов дяди.

– Причём здесь сила?! Причём здесь крепость?! Самая крепкая и сильная рука Митгарда не выдержала бы столкновения с Ведьмой Севера!