Шторм войны - Виктория Авеярд (2018)

Голос матери стал тише с течением времени, но так и не замолк до конца. Иногда я задумываюсь, не заронила ли она в меня семя, которое проросло после ее смерти. Не знаю, способны ли шепоты на это. Но трудно подыскать другое объяснение для бормотания, которое звучит у меня в голове.

Иногда я радуюсь ее голосу. Мать руководит мной из могилы. Советует по мелочи. Иногда повторяет то, что говорила при жизни. Иногда это – просто воспоминания. Но слишком часто, после пробуждения из тревожного сна, в моих ушах раздаются знакомые слова, чтобы полагать, что ее голос – лишь порождение моего собственного сознания. Она по-прежнему здесь, со мной, хочу я того или нет. Я называю это утешением, пусть даже моя мать мало кого способна утешить.

«Важен лишь трон», – шепчет она вновь, как шептала много лет. Шум волн почти заглушает ее. Я одновременно напрягаюсь, чтобы расслышать, и пытаюсь не слушать. «Важно то, чем ты пожертвовал, чтобы этого добиться».

Таков сегодняшний мотив. Он звучит непрерывно, пока мой флагманский корабль плывет по направлению к ожидающей нас армаде, рассекая волны, а солнце садится, заливая алым светом далекий берег. Причальная Гавань еще дымится на горизонте, словно поддразнивая меня.

По крайней мере, сегодня материнский голос ласков. Когда я спотыкаюсь, когда сбавляю темп, он становится резким, превращается в оглушительный крик, наподобие визга стали о сталь. Стекло, лопающееся в огне. Иногда он так ужасен, что я проверяю, не пошла лишь кровь из глаз и ушей. Но нет. Ее слова не вырываются из клетки моего черепа.

Я смотрю на волны впереди, увенчанные белой пеной, и думаю о своем пути. Не о будущем, а о прошлом. О том, каким образом я оказался на носу корабля, с нахлобученной на лоб короной, с россыпью соленых брызг на коже. О том, что отдал, чтобы быть здесь. О людях, которых я покинул, сознательно или нет. Мертвых, брошенных, преданных. Об ужасных поступках, которые я совершил или позволил совершить от своего имени. Все это будет зря, если я проиграю. А теперь я устремляюсь навстречу Озерному флоту. К врагам, которые превратились в союзников благодаря моим расчетливым манипуляциям.

Как и остальные жители Норты, я с детства ненавидел Озерных и проклинал их жадность. Может быть, я презирал их сильнее всех. В конце концов, мои отец и дед провели жизнь в безнадежных битвах на северной границе. Они видели, как тысячи солдат гибли в бою с синими мундирами, тонули в озерах, становились жертвами минных полей и бомбардировок. Разумеется, они знали, ради чего ведется война. Не знаю, сумеет ли Кэл, этот бедный грубый простак, соединить столь очевидные точки, но я уж точно сумел.

Наша война с Озерными служила простой цели. Красных больше, чем Серебряных. Они могут нас опрокинуть. Но не в том случае, если гибнут в большем количестве, нежели мы. Не в том случае, если боятся чего-то еще сильнее, чем стоящих над ними Серебряных. Будь то смерть в бою или Озерные как таковые. Любым человеком можно манипулировать вопреки его собственным интересам, если задать нужные условия. Мои предки прекрасно это понимали в глубине души. Чтобы сохранить власть, они лгали, манипулировали, проливали кровь. И не только ради самих себя. Они жертвовали жизнью – но не жизнями близких.

Не могу сказать то же самое о себе.

Мать никогда не покидает моих мыслей надолго. Не только потому что ее голос звучит в моем сознании, но и потому что я по ней скучаю. Наверное, эта боль останется навсегда – тупая, ноющая, ощущаемая на каждом шагу. Как отрубленный палец или одышка. Все стало по-другому, когда она умерла. Я помню ее изуродованный труп в руках у Красной. Это воспоминание сродни удару в сердце.