Клетка короля - Клетка короля (2017)

«Этим». Я провожу взглядом вдоль руки Птолемуса, по белой коже, покрытой свежими синяками. Рука оканчивается кровавым тупым обрубком. Кисти нет. Она отрублена по запястье. Серебряная кровь медленно сочится из рассеченных вен, несмотря на импровизированный жгут, который он, видимо, наложил себе сам.

– Придется, – рычит Птолемус хриплым от боли голосом.

Я лихорадочно киваю.

– Рен, нужно всего несколько минут.

Магнетроны знают, что такое потерять палец. Мы играем с ножами, едва научившись ходить. Мы знаем, как быстро отрастает отрубленная конечность.

– Если он хочет получить действующую руку, пусть слушается, – отвечает Рен. – Это слишком сложно, чтобы работать второпях. Пока что мне придется зарастить рану.

Птолемус издает еще один сдавленный звук, давясь болью и мыслью об увечье.

– Рен! – умоляю я.

Она не сдается.

– Это временно!

Ее красивые глаза – серые, как у всех Сконосов, – настойчиво смотрят на меня. В них я читаю страх. Неудивительно. Несколько минут назад она видела, как я убила четверых стражей и освободила государственного преступника. А еще она замешана в измене Дома Самоса.

– Ладно, – я сжимаю плечо Толли, заставляя брата слушать. – Пока что. Как только мы выберемся, она всё уладит.

Он не отвечает, только кивает, когда Рен берется за дело. Толли отворачивается, не в силах смотреть, как рана зарастает кожей, как скрываются вены и кости. Исцеление происходит быстро. Иссиня-черные пальцы танцуют над белой кожей, пока Рен латает моего брата. Нарастить новую кожу нетрудно – по крайней мере, мне так говорили. Нервы и кости – вот что сложно.

Я изо всех сил стараюсь отвлечь мысли Толли от отрубленной руки.

– Кто это сделал?

– Какой-то магнетрон. Озерный, – он с трудом выговаривает каждое слово. – Увидел, что я хочу скрыться. И полоснул меня, прежде чем я спохватился.

Озерные. Ледяные идиоты. Такие суровые в своих мерзких синих одеяниях. Подумать только, Мэйвен променял мощь Дома Самоса на них.

– Надеюсь, ты ему отплатил.

– Снял с него голову.

– Прекрасно.

– Вот, – говорит Рен, закончив возиться с его запястьем.

Она проводит пальцами по руке Птолемуса, потом по спине.

– Я стимулирую костный мозг и почки, чтобы восстановить кровоток. Хотя ты будешь чувствовать слабость.

– Ничего, лишь бы мог идти, – голос Птолемуса уже звучит уверенней. – Помоги встать, Эви.

Я повинуюсь, забросив его здоровую руку себе на плечо. Он тяжел, почти неподъемен.

– Меньше надо было налегать на десерты, – ворчу я. – Ну, давай, шагай вместе со мной.

Толли старается по мере сил, переставляя одну ногу за другой. Слишком медленно, на мой взгляд.

– Так, – бормочу я и протягиваю руку к его сброшенным доспехам. Они расплющиваются и приобретают вид волнистого стального листа.

– Прости, Толли.

Я укладываю брата на него, и лист превращается в носилки.

– Я могу идти, – возражает он, но слабо. – Не отвлекайся…

– Будь внимателен за нас обоих, – отвечаю я. – Или мужчины бесполезны, когда ранены?

Чтобы удерживать Толли в воздухе, уходит часть моих способностей, но не всё. Я бегу быстро, одной рукой касаясь носилок. Они следуют за мной на незримой привязи. По другую сторону бежит Рен.

Я слышу, как поет металл. Я замечаю всё, когда мы пробегаем мимо, и мысленно составляю список. Медная проволока – ею можно удушить врага. Дверные замки и петли – пули и дротики. Оконная рама – железная рукоятка и стеклянный кинжал. Отец тренировал меня, пока это не стало моей второй натурой. Входя в комнату, я отмечаю всё находящееся в ней оружие. Дом Самоса невозможно застать врасплох.