Цена свободы - Сергей Семёнов (2021)

Эстет ничего не успевает ответить. Скрипит дверь, и в полумрак сарая заходят двое мужчин. Оба – рослые, коренастые, одеты в потертую «флору». Первый – обладатель пышной бороды – молча и с большим интересом разглядывает друзей.

– Откуда? – тишину сарая нарушает короткий вопрос. Друзья молчат, словно не знают, кому из них отвечать. Наконец Батя говорит:

– Из Комсомольска.

– Чего-чего? – не веря, переспрашивает бородач. – Из Комсомольска-на-Амуре?

– Из него самого, – подтверждает Михей.

– Ни хрена себе, – изрекает второй, качая головой. Он делает несколько шагов вперед и вдруг неожиданно ударом ноги валит Мишку навзничь. В лицо парню лезет соломенная труха, в нос бьет запах прелой земли. Михей трясет головой и тяжело дышит, глядя на ударившего его мужчину.

– Хочешь, я тебе прострелю ногу, как и твоему другу? – серьезно спрашивает бородач. – Или перестанешь придуриваться и скажешь правду?

– А может, деваху вашу спросить? – улыбается второй. – Я знаю подходы к женщинам. Она быстро мне расскажет.

– Не трогай ее, – хмуро просит Батя. – Мы правда из Комсомольска бежали. Можешь не верить. Домой идем.

– А я слышал, что из комсомольской тюряги только вперед ногами сбегают, – бородач глядит прямо в глаза бригадиру. – Разве нет?

– Бывают исключения.

– Какие «исключительные» нам попались, – продолжает испытывать бригадира долгим пристальным взглядом бородач. Батя не отводит глаз – не моргая, смотрит на собеседника.

– Да партизаны это местные, – бросает второй. – Суки, шастают по лесам, жить спокойно не дают. Чтоб вас…

Сильный удар в грудь валит бригадира навзничь. Тот, держась за больную ногу, поднимается и снова садится. Михей видит, как из-под повязки на ноге Бати сочится кровь. Бандит смотрит на Вячеслава сверху вниз, словно ждет от того оправданий. Но в сарае снова повисает тишина.

– Молчать будете? – со стальной ноткой в голосе спрашивает бородач и снимает с плеча автомат.

– Да мы все сказали уже, – спокойно говорит Батя. – Не партизаны мы, домой идем. Не знаем мы про ваших партизан, не местные.

Михею кажется, что на последней фразе голос Вячеслава немного изменился. Что сейчас творится в душе бригадира? Каково это – пройти полстраны, испытывая боль и лишения, добраться до родного дома, чтобы узнать, что его спалили разбойники. Да и остались ли в этих краях нормальные люди? Или бандиты давно выжгли все местные поселения и живут здесь полноправными хозяевами? Но тогда почему они боятся каких-то партизан?

– Ладно, оставь этих до вечера, – махнул рукой второй. – Вернется Леший, пускай с ними разбирается.

Скрипнула дверь, и мучители сгинули. Батя поправил повязку на ноге, глянул на Мишку.

– Твари, – злобно сплюнул бригадир и спросил, словно у самого себя: – Что, никого из наших тут не осталось? Неужели эти сволочи всех местных извели?

– Слав, а чего тогда они партизан каких-то боятся? – спросил Михей, глядя на товарища.

– Не знаю, – покачал головой Батя и вдруг встрепенулся: – А если наши с ними войну затеяли? Может, не так много тут этих бандюков, чтобы всех извести и все захватить?

– Знать бы, – пожал плечами парень, заметив, что после фразы про партизан бригадир словно бы оживился. А может, и правда – остались где-то в этих краях нормальные люди? Только бы удрать от бандитов и добраться до них. Надо же было так глупо попасть в лапы к этим тварям. Мишка помнил, что утром дежурил бригадир, – тогда-то их и скрутили. Но разве мог он винить Батю за это? Вячеслав, не раз спасавший их, командир их маленького отряда, умеющий учуять и предсказать опасность, играющий всегда на несколько ходов вперед, на этот раз сплоховал. И Михей понимал, почему так произошло. Он помнил, как в последние дни бригадир рвался сюда, к родному дому. Единственную цель и надежду Бати растоптали и уничтожили, и он пал духом, подставив своих друзей.