Цена свободы - Сергей Семёнов (2021)

– Жилая? – спросил Михей.

– Откуда бы. Тут ни бомбарей, ни подвалов толковых. Ничего интересного нет. Видишь, наши ходоки давно все обчистили. Все, что можно – унесли.

Осталось позади скособоченное здание вокзала. Дрезина неторопливо катила дальше – мимо остатков канувшей в небытие цивилизации, мимо унылых пейзажей вперед – к конечной станции их маршрута.

– Ты, кстати, нам про Смидович так ничего и не рассказал, – напомнил бригадир извозчику. – Сказал, что до него добросишь, а дальше – сами. Чего там страшного?

– Мутанты там, вот чего, – выдал тот. – Жрут все, что движется.

– Говори, давай, Валерыч, – нахмурился Батя. – Я сюрпризы не люблю. Врага в лицо знать надо. Какие еще мутанты?

– Да мы сами толком не знаем, – нехотя пробормотал мужчина. – Что там за дрянь живет – пес ее разберет. Полгорода паутиной затянуто. Днем-то вроде ничего, но бывает – люди иногда пропадают. А ночью проще сразу застрелиться, чем туда соваться. А что за твари такие – никто не понимает, не видели толком. А тех, кто увидал, уже и в живых нет, скорее всего. В общем – мы в Смидович не суемся, и все.

– А нам как тогда проехать, если там такое? – насел Михей. Снова проснулось чувство неприязни к извозчику. Чего он тогда везет их туда, если там не прорваться? Сели непонятно к кому, катер отдали, а теперь что получается – на верную смерть их посылают?

– Обойти-то можно, ноги-то на месте, – с насмешкой бросил водитель. – Хотя бы по трассе обогнуть. Главное – в сам поселок не соваться. Там – верная смерть. А так – лишних пяток километров навернете, зато живыми останетесь.

– Ну, вот так бы сразу и сказал, – успокоился бригадир. – В обход тогда пойдем.

– А после Смидовича пешком дальше двинете? – поинтересовался Иван Валерьевич. – Или как?

– Не думали пока, – отозвался Михей. И правда, а как они будут путешествовать после того, как распрощаются с водилой? Далеко ли уйдут на своих двоих? Пока что им фартило – сначала катер, потом дрезина. Но не может же везение продолжаться вечно. А идти пешком через зараженные земли, таящие неведомые опасности, – не самоубийство ли?

– Ну, будет время подумать, – подбодрил извозчик и замолчал.

И опять одно и то же. Под колесами – рельсы да щебень, за стенкой – деревья бегут-торопятся, да все назад, над головами – небо замерло, словно закостенело. И все вокруг неживое, будто из камня мертвого вытесано. А может, уснувшее просто? Задремало еще двадцать лет назад и ждет, когда человек вернется и в земли эти жизнь вдохнет. Соскучилось по говору людскому, по рукам мужским, крепким, по мыслям созидательным. Все ждет да ждет в надежде.

А человек и не торопится что-то. Потерялся, заблудился где-то во времени два десятка лет назад.

А может, и вовсе сгинул.

Покажется иногда человеческое жилье – осиротевшее, заброшенное – и опять березы мимо амбразур мелькают, словно спички. А повозка все гремит железом да метры на колеса наматывает. Знает дрезина, чего от нее хотят, и мужик с мозолистыми руками знает свое дело – едет да едет себе вперед. Вот только пассажиры его не ведают, куда их судьба ведет кривой тропой.

Ехали-ехали – и вдруг встали. Сначала мотор забубнил и зафырчал, а потом и вовсе примолк. Вот только что тараторил по-своему, исправно крутил колеса. И вдруг заупрямился и уснул.

– Чего, приехали уже? – первым заволновался Батя, глянул сначала в бойницы, а потом на Ивана Валерьевича.

– Не может быть, – очнулся от долгого молчания Леха. – Что-то больно скоро.

Все уставились на извозчика. И вдруг заметили в глазах мужчины растерянность. Вот ехал весь такой уверенный и важный, а сейчас неожиданно заволновался.

– Неисправность, – пожал он плечами. – Будем устранять. Надо же, столько времени не ломался, а тут – на тебе. Невезучие вы, мужики.