Астровитянка (сборник) - Николай Горькавый

Вселенная так просто делится пополам – вот я, а вот весь остальной мир. Очевидно, это гипертрофированное восприятие, взгляд изнутри личного объёма. Другой человек имеет своё „я“ – тоже величиной с целый мир. Наша Вселенная оказывается битком набитой миллиардами огромных, размеров с неё саму, личных миров.

Как же мы умещаемся в одном общем мире со столькими личными амбициями? Тесно! Драгоценное персональное пространство приходится сужать изнутри, чтобы его больно не ущемили снаружи. Равноправие – социоконцепция, противоречащая психологии индивидуума, для которого его „я“ гораздо важнее всех остальных… Здесь суть конфликта личного и общественного начал – конфликта, раздирающего человечество с эпохи обезьяньих стай.

Личная свобода ортогональна общему равноправию. Свобода Дитбита для него священна, и она чуть не прикончила меня».

Мысли от безделья её лишь развлекали.

Никки даже не подозревала, что настанет время – и она будет часто вспоминать эти сонные и отстранённые размышления.

Королеве Николь позвонила её главная фрейлина – Тина-Дракон. Она начала причитать и сокрушаться по поводу кошмарного события, но Никки прервала её:

– Тина, ты должна собрать своих подруг и узнать, кто из них и кому сообщил о времени моего отлёта. Катер был сбит направленным выстрелом – значит, кто-то наверняка знал, что я в нём лечу.

Тина вытаращила в ужасе глаза, но не посмела возражать.

Через два часа она перезвонила с совершенно убитым видом и, пряча глаза, сказала, что Кора-Дракон, по просьбе корреспондента из престижного журнала «Светская жизнь», собирала информацию о Никки. В том числе она вводила все данные о передвижениях королевы в файл, к которому этот журналист имел доступ.

– Он обещал, что в будущей статье будет много места отведено ей, Коре, самой верной фрейлине королевы… – сдавленным голосом объясняла Тина. – Мы узнавали в редакции «Светская жизнь» – там есть журналист с такой фамилией, но это не он разговаривал с Корой…

Никки понимающе кивнула:

– Надо было думать – хотя бы бантиками. Я позже решу – нужен ли мне такой Клуб фрейлин.

Тина запротестовала:

– Ваше величество, эта Кора – полная дура! Мы все искренне хотим вам помогать! Доктор Берринджер уложила Кору в медотсек – у неё сейчас истерика…

– Я тоже в лазарете, – сказала Никки. – Отделалась чертовски легко.

И выключила экран.

Соглашаясь на Клуб фрейлин, она не представляла, насколько это опасно – доверяться людям, которые сфокусированы на собственных интересах.

Теперь она это узнала, ещё раз заглянув в лицо смерти.

Джерри встретил Никки ещё в шлюзе Колледжа, похудевший и, при всей проявляемой заботливости, какой-то сдержанный в чувствах. Хотя он был внимателен не меньше Шихиных: в союзничестве с Робби заставлял девушку соблюдать режим, таскал еду из кафе и проводил с Никки столько времени, сколько было можно. А ещё он бережно переносил девушку с места на место на руках, оберегая её вывихнутую ногу. И хотя Никки могла медленно передвигаться сама, она никак не возражала против такой заботы и даже наоборот – стала отличаться непоседливым характером: то ей хотелось за рабочим столом посидеть, то в мягком кресле понежиться.

Девушка быстро шла на поправку и даже понемногу гуляла в парке. Через пару дней на её экране появилось встревоженное письмо Голоса Пространства:

«Марсианская чума на этих горилл! Будь впредь осторожнее!»

«Ты не сказал, как это сделать».

«Это значит жить, думая на несколько шагов вперёд. Быть легально готовым к нелегальным сюрпризам».

«Я не могу всего предусмотреть!»

«Глупые вымирают быстро».

Никки только вздохнула в ответ.

Понемногу приходя в себя от испытаний, девушка заметила, что, несмотря на её удачное спасение, Джерри выглядит мрачным. Какая-то тень лежала на его лице, а иногда по нему пробегала судорога боли, словно что-то грызло и жалило юношу изнутри.