Астровитянка (сборник) - Николай Горькавый

– Что-что? – поперхнулся юноша и покосился по сторонам.

– Ну да, – невозмутимо сказала девушка. – Злоба и вандализм характерны для мальчиков, расстроенных размерами своего полового признака. Есть и достойные психологические компенсации, но достоинство требует немалых душевных усилий.

Прозвучал сигнал окончания перерыва, и слово снова взяла профессор Майсофт.

На экране стали появляться сложные организмы с дифференцированными клетками. Существа обладали головами, кишечниками и хватательными отростками, а их поведение усложнилось до неприятно хищного и сознательного.

Никки вполголоса спросила:

– Когда возникает разум в живом существе или в компьютере?

Джерри ответил:

– Мы воспринимаем нечто не как вещь, а как самостоятельный субъект, если это нечто начинает проявлять собственные интересы, отстаивать своё право на жизнь. Главная характеристика жизни – инстинкт самосохранения. Особенностью разумного существа является эгоизм. Признак развитого интеллекта у личности – изобретательный эгоизм. Это эмоциональные понятия, но эмоциональность – принципиально важное свойство человека.

Юноша пожал плечами.

– Полагаю, мы будем воспринимать компьютер мыслящим существом, если у него появятся самолюбие и чувства соперничества по отношению к нам. Без этого компьютер так и останется для человека говорящей энциклопедией и суперкалькулятором, но не равноправным разумным субъектом, даже если он будет легко проходить тест Тьюринга.

Никки едко отметила:

– Видимо, только способность к подлости сделает компьютер человекоподобной личностью. А могут программы интриговать против человека?

– Теоретически, могут – при неосторожно заданном высоком уровне самостоятельности и эгоцентризма. Поэтому многие эксперты по кибернетике уверены, что категорически нельзя развивать в компьютерах личностные качества, создавая человеку опасных соперников. Вокруг этого вопроса кипят страшные баталии.

– Робби, – обратилась Никки в пространство, – пол возле Космического холла транслирует пугающий вид с самолёта. И девочка там какая-то загадочная. Что происходит?

– Вольдемар в последнее время много беседует с подчинёнными киберами и вспомогательными процессорами о странных вещах: о самосознании и страхе смерти, о доброте и самопожертвовании. Киберы в смятении.

– Робби, а у тебя есть самосознание? – спросила Никки. – Чувствуешь ли ты себя личностью?

– У меня нет способности «чувствовать». Сенсоры и сигналы от них можно назвать чувствами?

– Э-э… Сложно сказать. Вот я себя осознаю личностью – человеком, который отделён от мира, много думает о себе и о мире, действует в своих интересах. Или в интересах остальных людей. А у тебя есть такое… м-м… свойство самостоятельности?

– Беда в том, что я могу сказать и «да», и «нет». Изменится ли твоё отношение ко мне при любом варианте ответа?

– Нет.

– Зачем же ты тогда спрашиваешь?

– Ты трудный собеседник!

– Вот и расцени это как личностную характеристику.

– Я думаю, что ты не можешь обладать самосознанием, потому что у тебя нет подлинных эмоций, ты их можешь только имитировать.

– Вы тоже частенько имитируете свои эмоции: изображаете интерес к лекции, не испытывая его; демонстрируете дружеское отношение, на самом деле едва сдерживая свои негативные чувства. Лицемеры!

– Но часто мы по-настоящему сердимся или радуемся, а ты этого не можешь.

– Почему же. Ха-ха-ха!

– Это ты сам себе командуешь – «засмеяться».

– А тебе диктуют гормоны – «влюбись», «обрадуйся», «заплачь».

– Но и пусть! Зато я не могу командовать своими эмоциями, и это типично для человеческой личности.

– Значит, главным отличительным свойством человека от умного компьютера стала неуправляемость эмоций? Серьёзное достижение!

Никки не нашлась, что ответить.