Астровитянка (сборник) - Николай Горькавый

– Главная проблема Роулинг, – внезапно сказала принцесса Дзинтара, которая ради литературы частенько прогуливала биолекции, – в том, что в её мире существует непреодолимая пропасть между маглами и магами. Даже талантливая волшебница Гермиона, выходец из маглов, таинственным, но заметным образом отличима от чистокровного, потомственного волшебника. Думаю, что кастовый или генетический фатализм – слишком законопослушная концепция для подростковой книги. Возможно, это не сюжетная, а личная проблема писательницы.

Никки снова задремала. Лишь минут через двадцать, отдохнув, она сумела вернуться в литературное пространство. Но дискуссия уже горела вокруг массовой культуры – бой шел между её противниками и сторонниками. Первые указывали на примитивизм масс-культуры, вторые – на её очевидную популярность.

Профессор в роли судьи пыталась держаться золотой середины.

Дзинтара возглавляла лагерь противников масс-культуры, а вот среди сторонников умного лидера не было – и поневоле профессору пришлось противостоять Дзинтаре, хотя и вопреки сердцу.

Принцесса говорила:

– Примитивизм массовых книг и фильмов опасен – эрзац-культура оглупляет человека, пожирает его время, заполняет его жизнь суррогатом действительности. Лев Толстой писал, что книгопечатание стало самым мощным орудием распространения невежества.

Профессор вздохнула:

– С масс-культурой всё не так просто, дорогие мои, она создаётся не злой волей меньшинства, а по горячему желанию большинства… – и сказала в пространство:

– Вольдемар, пожалуйста! Протоснеж Добин-Го «Счастье».

На аудиторном экране высветился текст, написанный старинными буквами.

СЧАСТЬЕ

Старый автобус карабкается по извилистой разбитой дороге. Редкий рейс в дальнюю деревню. Качка, бензиновая вонь, жара. За грязным окном – зелёные остроконечные кипарисы и голубые величественные горы.

Сидят две старухи. Мрачные, как пни, лица. Одна – тётя Ксения, уборщица, грязные туалеты, беломор, надсадный кашель, обед – красная луковица с хлебом. Лицо как печёное яблоко. Вторая – ещё страшней. Вместо носа – багровое корявое место. Есть такая болезнь – костный туберкулёз. Нищета, проклятый огород, рынок-пекло, неблагодарные внуки.

Сидят старухи, неподвижно смотрят перед собой, тяжело молчат, вцепившись в клюки и кошёлки. Им не за что любить этот мир.

Вдруг тётя Ксения скрипуче говорит:

– Сегодня. В семь часов. Фильм про Марию.

В безносом плоском лице второй старухи возникает странная чёрная трещина – непривычная счастливая улыбка.

– Да. В семь часов. Да.

Добин-Го, «Социумные сказки», цикл «Соломенные снежинки».

III тысячелетие Новой Эры (прибл.).

Пояснения историка-переводчика Ортоскауса-Пятого:

1. «Беломор» – сорт дешёвых крепких папирос (бумажных трубочек, набитых кусочками сушёных никотиносодержащих растений).

2. «Просто Мария» – примитивная мыльная опера про маленькие радости и большое горе матери-амнезички, которая забыла ребёнка на скамейке, а потом полностью запамятовала, где скамейка.

Когда все прочитали старинный протоснеж, профессор Гуслик сказала:

– Масс-культура растёт и на жалости. Есть люди, которым НУЖНЫ мыльные фильмы про Марию, хотя другие предпочитают нравственные письма Сенеки и опыты Монтеня.

– Масс-культура стоит не на жалости, а на снисходительности! – возразила Дзинтара. – Она оскорбительна!

– Общество сшито крепко, – сказала Гуслик. – Если что-то в нём и не нравится, отрезать это нельзя.

– Для меня это слишком законопослушная концепция! – Дзинтара не сдавалась.

Профессор грустно улыбалась, слушая непримиримую студентку-принцессу.

Аудитория не вмешивалась в спор Дзинтары и преподавателя литературы. Студенты, прочитав рассказ про чужое счастье, хранили задумчивое молчание.

Во многих глазах даже плавал испуг.

Глава 19

Королевский пикник