Астровитянка (сборник) - Николай Горькавый

– Школьники, студенты, молодёжь. Человеческая цивилизация выстроена под пожилых: молодые люди имеют в ней гораздо меньше прав. Старики решают в кабинетах – юные умирают в войнах. Власть всегда старше народа. Давайте сделаем государство для нас! Дадим молодежи возможность учиться, работать и управлять своим государством.

Джерри вспомнил, как Совы хотели поселиться на необитаемом острове.

– Максимум интеллекта у человека достигается до тридцати лет, – отметил Хао.

– Но люди обычно допускаются к рычагам управления тогда, когда их мозг близок к последнему творческому издыханию, – подхватила Никки. – Сейчас на пенсию уходят восьмидесятилетние, на их место заступает шестидесятилетняя «молодежь», а сорокалетним «юнцам» долго придётся ждать своей очереди. В стареющем обществе социальные лифты застревают, и пирамиды становятся похожими на вулканы.

– Государство молодых на обратной стороне Луны… звучит красиво. – Дзинтара-поэт задумчиво откинулась на спинку кресла.

– Перестроить старую социоструктуру практически невозможно, – сказала Никки. – Гораздо легче начать с нуля новое общество. Противостояние двух сил – Северных и Южных – чревато постоянными кризисами. Расчёты показывают, что мы ослабим это противоборство, если объединим в нашем городе хотя бы часть молодёжи из Северных и Южных династий.

– Но главная проблема, – прищурил глаза Хао, – что молодые, ставшие гражданами такой страны, через десять или двадцать лет заметно повзрослеют, а через полсотни лет ты получишь государство стариков.

– Даже десятилетнее или двадцатилетнее существование такого общества представляет огромный интерес – как мы справимся? – сказала Никки. – А если эксперимент будет удачным, то через двадцать лет мы построим рядом ещё один город – для молодых, кому станет тесно в старом куполе.

– Стоит ли отвергать опыт, который пожилые люди накапливают с возрастом, даже проходя пик интеллектуального уровня? – спросил Джерри, подумав о своём отце.

– Мы не будем его отвергать. Мы разработаем принципы устойчивого общества, в котором опыт советует, а не командует. Это трудная задача, но у нас уникальные возможности социомоделирования – вот и воспользуемся ими для задачи сочетания интересов между большинством и меньшинством, молодыми и пожилыми. В обществе существуют вечные противоречия и антагонизмы – их нельзя уничтожить, но можно заставить созидать, а не разрушать; нужно направить энергию соперничества в общее движение, а не во взаимные распри. Это будет государство, которое не просто собирает налоги и строит дороги, но и активно помогает каждому – и пожилому, и молодому человеку. И даёт ему шанс на счастье.

– Клянусь чучелом Большой Медведицы, мне это нравится! – категорично сказала Дзинтара, выразив общее настроение присутствующих энтузиастов и романтиков.

Ах, молодёжь, молодёжь…

Билл шёл и волновался.

Беда в том, что Билл на самом деле был подростком Билли, лет пятнадцати, который залез в тело двадцатидвухлетнего крупного мужчины, Вильяма, и нервничал, что его разоблачат настоящие взрослые.

Из-за этого нервничанья Билли-Билл-Вильям МакБерин часто злился на самого себя. Но мало что мог поделать – тревожное ощущение незаконного детского «я» часто наваливалось на него при общении с другими, более взрослыми и, очевидно, более умными людьми.

Наедине с собой ему было вполне комфортно. И среди любимых биомолекул ему нравилось – у него было хорошее воображение, и он любил переводить математические символы и уравнения в зрительные интуитивные образы. Он привык к своему миру изогнуто-решетчатых аминокислот, пружинящих химических связей и колюче-торчащих гидроксильных оснований. Логика скручивания нуклеотидной цепи в двойную спираль ДНК или поэтапного сложения аминокислотной последовательности в сверхсложный клубок белка превращалась для юноши в очевидную геометрическую неизбежность. В цветную и трёхмерную.