Астровитянка (сборник) - Николай Горькавый

Оставалось проехать не больше десятка миль, но усталость и недосып наваливались на Мэтта Уайта быстрее, чем шла к концу длинная дорога. Но устают не только люди, и рейнджер опасался за свою лошадку. Езда по каменным россыпям и мелким скользким болотам, а то и по рыхлым пескам, могла вывести из строя любую лошадь, особенно такую старую и заслуженную скотинку, как его. А в пустыне, где до ближайшего города сто пятьдесят миль, помощи можно и не дождаться. Дорога – одно название, по ней практически никто не ездит. Зимние дожди так расквасили южные предгорья Ксанаду, что дорогу не раз пересекали речки, не отмеченные на карте, и их приходилось медленно преодолевать вброд.

Мэтт хотел сделать перед дюнами небольшой крюк: проехать по берегу морского залива и проверить одно место в прибрежных скалах, отмеченное на карте крестиком.

Облака нежно засветились оранжевым – рассвет приближался. Дождевая морось прекратилась.

Вот и дюны.

Мэтт круто свернул с дороги и затрясся по кочкам и камням. С приближением к морю ветер усиливался, и вершины серповидных холмов закурились светлым песком. Ещё десять минут – и лошадка, обогнув груду округлых мутно-прозрачных камней, вышла на рыжий пляж – прямо к прибою.

Это зрелище завораживало Мэтта с самого детства. К берегу медленно двигались чёрно-красные высокие гребни. Их вершины флуоресцировали и дымились, свешивали пенные космы на литые глянцевые лбы.

Волна, дождавшись своей очереди, зарычала, встала на цыпочки, засветилась прозрачным красным светом – и пушечно грохнула в ледяную гальку. Фонтан брызг и камней взметнулся на сотню футов. Разбившись в розовую пену, волна добежала, дошла, доползла до рейнджера, остановилась и покатилась назад.

Этот момент Мэтт любил ещё больше.

Раздался мелодичный звон, который издавали прозрачные шарики ледяной гальки, сталкивающиеся друг с другом в уходящей волне.

Морская музыка никогда не надоедала Мэтту. Он мог слушать эту волшебную череду звуков бесконечно.

Львиный рёв, оглушительный выстрел, серебряный звон.

Рык, пушка, хрусталь.

Мэтт собрался ехать дальше, но тут в небе над морем появилось светлое сияние.

Неужели?..

Рейнджер с замиранием сердца смотрел, как облачная завеса над морем раздёрнулась и открыла огромный золотистый шар, нанизанный наискось на яркий стержень.

Шар был в одиннадцать раз больше полной Луны и ярко освещал курчавое от пены стадо волн.

Минута роскошного зрелища – планетный диск сверкнул в последний раз – и скрылся в новой красноватой туче.

Мэтт перевёл дыхание. Вид над океанским прибоем полного Сатурна, который достигал полной фазы раз в шестнадцать дней, он считал самой хорошей приметой. А когда Сатурн в полуфазе, на его терминаторе можно увидеть голубой рассвет.

В тихий сезон у моря тоже интересно: зеркальная поверхность идеально отражает висящую над горизонтом планету – словно вода уступила место небу, в котором оказалось целых два огромных Сатурна-близнеца.

«Если я когда-нибудь осяду и заведу свой дом, то он будет вот на таком побережье…» – подумал рейнджер, двинул рычаг старенького «мустанга» вправо и погнал лошадку вдоль прибоя. Морской бриз заметно потряхивал машину, а метановые брызги залепляли стекло. Мэтт сверился по карте, высмотрел нужную расщелину и свернул.

Ветер сразу ослаб. Рейнджер проверил, что хотел, и двинулся по ущелью дальше, решив, что его «мустанг» сможет форсировать большую лужу, преграждающую самый короткий путь к дороге, с которой он недавно свернул.

Лужа оказалась глубже, чем Мэтт ожидал: жидкий метан покрыл все шесть колёс и заплеснулся на стекло. Оно оказалось для него раскалённым – и метан с шипением испарился.

Амортизаторы сердито крякнули, и, подпрыгнув на шершавом берегу промоины, лошадка вынесла Мэтта на дорогу.