Астровитянка (сборник) - Николай Горькавый

Тайка надвинула на глаза широкополую шляпу и вздохнула. Египетское солнце раскаляло меловую пустыню так, что она сияла не хуже самого светила. А ещё знойный ветер с песком. От жары немного помогал кондиционер, который обдувал лицо прохладной струёй, но остальным частям тела приходилось обходиться собственными силами.

Очки, спасающие от солнца, никогда не снимались и уже натёрли потную переносицу.

Первый египетский месяц был самый тяжёлый – пить хотелось всё время, но верблюжьих горбов, куда можно было отложить про запас, не было, и выпитое мгновенно выступало мокрыми пятнами на плоской девичьей спине. Потом организм понял, что таким обычным способом не справиться с необычной жарой, изыскал скрытые резервы и всё-таки включил экономичный режим. Теперь Тайка после утренней кружки чая могла бегать по жаре целый день, почти не потея.

На ней были наушники поисковика, который мог найти метеорит в десятиметровой полосе и на глубине до двух метров.

Поисковик пел. Арий у него было не много. На земную почву он просто непрерывно и тихонько ныл или гудел: в песке – потоньше, в плотной глине – побасовитей.

Каменные метеориты вызывали у поисковика учащённое мышиное попискивание, а у человека-метеоритчика – учащённое сердцебиение. Железные метеориты отзывались птичьим щебетом. Типичный палласит квакал.

Всем новичкам дали послушать арии поисковика, поднося к его носу метеориты из коллекции. Говорят, что на редчайший лунный метеорит поисковик мурлыкает, а на марсианский – гавкает, но, судя по всему, это были народные мифы. Вряд ли кто из секции метеоритчиков держал в руках марсианский или лунный метеорит – их находят слишком мало и, в основном, в Антарктиде.

Тайка стояла на двухколёсном сегвее и ехала вдоль намеченной трассы по каменной пустыне. Отклонение от курса – в пределах полуметра, скорость – не более десяти километров в час, а то лампочка на поисковике начинала нервно мигать. За день девушка наматывала больше восьмидесяти километров – по песку и камню. Батареи сегвея садились почти полностью – один раз машинку пришлось последние сотни метров подталкивать.

Несмотря на крем и шляпу, у Тайки нос сначала загорел, а потом облупился коричневой шелухой, обнажив нежную кожу, розовую, как молодая картошка. Руки, держащие руль сегвея, по цвету сравнялись со смуглыми руками египтянок, торгующих на базаре фиолетово-чёрными баклажанами и жёлтыми дынями.

В общем, оказалось, что искать метеориты скучновато. Часами стоять на трясущейся платформе, пряча лицо от сухого ветра и жаркого солнца. Даже музыку послушать нельзя – в наушниках сплошное нытье поисковика.

Экспедиция нашла уже четыре каменных метеорита. Находки вызвали у ребят прилив энтузиазма, и сейчас все соревновались – кто первый найдёт следующий каменный или первый железный метеорит.

Тайка не верила в свою счастливую звезду и отрабатывала трассу без воодушевления первых дней. Самым приятным временем был для неё вечер. Работа кончалась, жара спадала. Можно было умыться, поужинать и долго сидеть у костра, слушая байки старожилов и самодельно-народные песни туристов и астрономов.

За Тайкой ухаживал Влад. Ну так… ничего серьёзного – после месяца жизни в полевых условиях такие парочки неизбежны. Когда наступает время вечернего чаепития, он приносит ей чай. А она утром одалживает ему зубную пасту, потому что его, конечно, кончилась. Он чистит зубы её пастой и улыбается ей пенным ртом.

Приятные взаимоотношения, помогающие скоротать время.

Влад, конечно, пробовал не только улыбаться, но Тайка сумела удержать его ухаживание в рамках чайных церемоний.

Когда она часами тряслась на сегвее, её чаще всего посещала глупая детская мысль. «Вот найду огромный – в сто килограммов! – метеорит, и все закричат: какая ты молодец! А Илья подойдёт и скажет: „Не ожидал, что ты уже в первый сезон обгонишь опытных искателей метеоритов. Пойдём сегодня вечером в кино?“»