Смерть императора - Александр Старшинов (2014)

Адриан слегка кивнул – ну как же, он помнил – Фадемий, прежде виночерпий, торчал вечно за спиной императора, чтобы успеть наполнить тому чашу и не забыть то же самое сделать для Адриана. Из-за этого Фадемия сколько раз приходилось пить больше желаемого, так что можно сказать, что именно Фадемию Адриан обязан утренними головными болями и скверным настроением в дни после пирушек.

– Разве виночерпий решает, где становиться лагерем римской армии?

– Я ныне – доверенный слуга императора и его секретарь… – заявил Фадемий.

– Лучше позови сюда Гермогена, – приказал Адриан. – Знаешь, где медик?

– Где-то там… – Фадемий махнул рукой в хвост колонны.

– Ну так позови! – вспылил Адриан. – Я что, непонятно говорю?

Ответь Фадемий – да, возможно, Адриан просто бы сбросил его с лошади ударом кулака, а удар кулака Адриана был таков, что мог уложить не то что человека – быка замертво. Но Фадемий быстро сообразил, что к чему, дернул повод, разворачивая кобылу, и затрусил к последней повозке.

Тем временем появился префект лагеря – хотя бы ему не пришлось повторять приказ дважды – он и сам сообразил, что пора готовить ночевку, и отправил своих людей размечать место будущей стоянки. Охрану уже расставили.

С помощью служанки и Адриана Плотина выбралась из повозки. Августа осунулась и похудела, солнце пустыни сожгло ее кожу до черноты, несмотря на то что большую часть времени она проводила под зонтиком или в повозке.

– Он очень плох, – сказала Плотина чуть громче, не опасаясь, что муж ее услышит. – Я уж и не надеялась, что мы доберемся до Антиохии, Адриан. – Она всхлипнула, мотнула головой и вцепилась ему в руку, ища поддержки.

Тем временем прибежал Гермоген – растрепанный, с вытаращенными глазами, обычно на греческий манер он носил небольшую бородку, но сейчас его бородища отросла лопатой и сбилась на сторону. От него воняло потом и лекарствами, грязный плащ волочился за медиком по земле.

– Приветствую, господин… – пробормотал лекарь. – Водной из повозок тяжелораненый легат, я промывал его рану…

Лекарь глянул на свои руки, перепачканные гноем и кровью.

– Ты дерьмово выглядишь, Гермоген, – заметил Адриан.

– Как и все мы… – отозвался лекарь.

– Расскажи, как он.

– Раненый легат? – Гермоген то ли притворился, что не понял вопроса, то ли в самом деле был обеспокоен своим раненым.

– Император…

– Он страдает отеками, особенно в ногах, больно мочиться. Одна часть лица его сделалась недвижной, а рот скосило на сторону. Одна рука и нога плохо двигаются… Он стал говорить тихо и невнятно.

Адриан покачал головой: Траян, кажется, так и не смог поверить, что стареет, наравне с молодыми скакал верхом, бросал пилумы или даже ходил в шеренге легионеров. Но все это – как и остановки в пустыне, было не по плечу человеку, которому перевалило за шестьдесят. Хотя рассказывали, что Помпей Великий незадолго до своей смерти проделывал военные упражнения наравне с молодыми.

– Полагаю, всему виной мерзкие колодцы вокруг Хатры, – сообщил Гермоген. – Ужасная вода… – Медик содрогнулся. – Хатрийцам даже не было нужды травить колодцы – от той воды наши легионеры мерли как мухи… А уж мухи…

– Я привез с собой несколько бочек воды из нового источника с горы Силпий… Говорят, он помогает в болезнях, – сказал Адриан.

Но Гермоген как будто не слышал и бормотал о своем:

– Я хотел было давать императору только вино – как это делали воины Александра, когда возвращались из похода через пустыню. Но это лишь увеличило отеки…

Несмотря на усталость, лагерь возвели очень быстро – у солдат не было с собой кольев, так что для ограды лагеря использовали повозки и доски с одного из кораблей, который моряки разбирали уже в темноте.