Смерть императора - Александр Старшинов (2014)

– Этот гость из Селевкии сказал по секрету господину, что много-много других таких знаков, только бронзовых, развозят хаммары нужным людям… – придвинулась к трибуну служанка. Страшно ей было – и брало сомнение – сумеет ли военный трибун и ее защитить. – И по этому знаку весь мир поднимется против римлян.

– Проводники караванов на ослах? – уточнил почти автоматически Приск.

– Именно так, чудесный господин…

Приск кинулся вон из триклиния.

* * *

– Я не ошибся? – уточнил Афраний. – Ты требуешь, чтобы я нашел твоего собственного раба?

– Именно так. Сабазий – он хаммар. Ион был со мной в Хатре. И однажды он сказал, что происходит из семьи хаммаров. И я подозреваю, что семья эта – непоследняя в Хатре. Только он знал, что я непременно опознаю знак Пакора и хатрийское одеяние. Ион приказал здоровяку меня убить в термах. Он сразу понял, что мы идем по следу заговорщиков, и кинулся сюда – предупредить.

– Да с чего ты все это взял?

– Илкауд – так называли Сабазия в Хатре.

– Твой раб отдает приказы? – фыркнул Афраний. – В доме римского гражданина? Что за удивительные вещи ты рассказываешь, трибун?

– Почему бы ему не приказывать? Судя по привезенной одежде, его хотели вернуть в Хатру как нового правителя, а не как жалкого раба.

– Я почти тебе верю. Но только почти. Тут одна незадача. – Афраний сделал паузу. – Как он узнал, что Пакор передал Александру эти одежды и этот пояс с золотой застежкой?

– Значит… – Приск задумался. Предположение казалось почти невозможным. – Значит, он присутствовал при разговоре.

– Ну что ж… Логично. Изловить лазутчика! – приказал Афраний.

Фрументарии тут же кинулись искать Сабазия.

– Береника уехала, ты знаешь? – спросил Приск.

– Знаю, конечно. Адриан воображает себя Приапом[23]. Я бы очень удивился, если бы он не положил глаз на самую красивую женщину Антиохии.

Но искали они напрасно – Сабазий будто сквозь землю провалился. Послали гонца на виллу к Филону. Гонец вернулся под утро с сообщением, что Сабазий туда не возвращался.

– Нам придется отправиться к Адриану. Немедленно, – решил Афраний.

– Береника обещала истребовать мою голову ей на блюде… – сообщил трибун.

– Надеюсь, она не настолько хороша в постели, – отозвался Афраний.

Когда они покинули виллу Александра, уже рассвело.

Часть II

Дорога на восток и дорога на запад

Глава I

Адриан и Юлий Агриппа[24]

В разрушенном дворце наместника за два месяца успели восстановить несколько комнат. В только что отделанном атрии пахло известкой, стоял сырой дух, несмотря на то что по углам горели четыре жаровни. Сиреневые дымки, причудливо извиваясь, утекали вверх – к синей прорези неба в прямоугольнике над имплювием[25].

Охрана наместника пропускала Афрания и его спутников беспрепятственно в любой час дня и ночи, но в атрии фрументария и его спутника встретил вездесущий Зосим.

– Наместник занят. Важный гость, – бросил всемогущий вольноотпущенник.

«А, мы знаем, что за гость у него ныне…» – мысленно ответил Приск.

– Уж не Траян ли? – спросил Афраний.

– Юлий Агриппа, – уточнил Зосим. – Наместник просил не беспокоить.

– А кто такой Юлий Агриппа? – поинтересовался Приск.

– Я слышал – один из самых богатых людей в Сирии, – сообщил Афраний. – Часть его поместий находится рядом с Апамеей…

– Апамея разрушена до основания… – вздохнул Зосим, как будто речь шла о его личным владениях.

Постояв так недолго с видом самым печальным, он вдруг встрепенулся, скользнул к проему, что вел в таблиний, приоткрыл дверь и заглянул. Потом обернулся, махнул рукой.

Означало это: Адриан зовет.

Когда Приск и Афраний вошли, в таблинии никого не было, кроме самого Адриана.

– Ну и что за важное дело? – спросил наместник.