Теперь бойцов обратно, с собой взяли только сержанта, который тоже умел стрелять из пулемета. Стали ждать. Вот рассеялся туман, оставив сержанта около базы, мы с Петровичем пошли к так уже хорошо знакомой лесистой стороне. Не доходя шестьсот метров, начали стрелять по спокойно стоящим немцам. Утро, а они сгрудились в одном месте, ранние пташки. Отстреляв целый магазин, половина пуль естественно не попала в цель, я стал ждать, когда наши иностранные друзья пойдут в нашу сторону. Долго ждать не пришлось. Около взвода побежало поздравлять нас с добрым утром. У нас возникло желание наоборот сбежать с этого места, ну очень они орали громко, вот начали оружием трясти. Нет, не хочу я с вами общаться противные, я к жене и детям спешу, а то что их нет, мои проблемы. Так мы развернулись на 180 градусов и, петляя, побежали к обжитому острову. Пробежали метров пятьсот, обернулись. Непонятно, немцев стало почему-то не меньше, а больше. Они что почкованием размножаются. Вот еще один оступился и упал в топь. Туда ему и дорога, вот скоро будет узкое место, по которому я ездил с маленькой скоростью, там и повеселимся. А что немцы такие вспыльчивые пошли, разозлились на нас, стреляют все чаще. Не тратьте патроны, с 600 метров вам, тыловикам, попасть почти невозможно. Чуть не сглазил, пуля попала в рогатку, которую я использовал для стабилизации стрельбы. Ничего, с руки я тоже неплохо стреляю. Еще один магазин по наступающим и опять бежать. А к немцам подходят группки подкрепления, ну ничего, немного осталось. Так за нами гонится полтора взвода каких-то непонятных существ, а теперь их настойчивость понятна, за толпой идут два офицера и размахивают пистолетами. А почему они по-русски ругаются, я понимаю, что мат он интернациональный. Но орать, что щас красного на пику сажать будут, сильно отличается от лексикона солдат Вермахта. А вооружение у них -- у кого обрез, у кого ружье охотничье. Из дурдома за хорошее поведение наверно выпустили. Можно сказать, что с голой пяткой на наган пошли. Еще пять перебежек и мы в шоколаде. В почти полной безопасности. Так посмотрим за немцами. На рукавах белые повязки. Новые полицаи значит. А нормальных войск не больше отделения. Итак, пора. К выстрелам из карабинов добавился рокот пулемета. Место выбрано хорошее, вода на тридцать сантиметров над дорогой возвышается. Мордой на землю не упадешь. Главное чтоб офицеры до нужного момента живы остались. Мы в ходе сообщения, стоим на бревнах, поэтому высовываемся не больше чем на голову. Пулеметчик наводит панику и по ходу пьесы мочит фрицев, полицаев, а мы с Петровичем выцеливаем тех, кто близко к нам подобрался или оружие у кого получше. Полицаи все разбежались, кто выиграл путевку на тот свет от пули, кому в этом путешествии водяной помог. Не любят они пулеметный огонь, а мне он нравится, когда не по моей скромной персоне стреляют. Остался один офицер, три солдата, два оборотня. Оборотни это очень плохие дяденьки -- нечего русскому человеку на немцев работать. Два выстрела -- два попадания. Петрович страхует -- вдруг не рассчитал с патронами -- и забивает мои магазины новыми сливами. Опять у меня их полный комплект -- десять штук. Вес немалый, но у нас транспорт заныкан. Немцы подошли ближе, и мы побежали к трехколесному другу. Завелись и поехали от непрошеных гостей. На острове где оставили полуторку остановились и заняли места для наблюдения. Офицер и два солдата увидели дом -- тоже, нашли где укрыться. Вошли в него и... Я не подрывник, но растяжки пяти видов поставить могу. Да и прыгать с разбегу в ход сообщения, где недолго посидел, чревато. После взрыва лететь их душам намного ближе, чем неудачникам, оставшимся в болоте. А вот и парень Геринга. Летит, свистит. Петрович подскочил к радисту, схватил у него рацию и что-то начал кричать в микрофон по-немецки. На следующем заходе от самолета оторвалась точка, которая, попав в бункер, или просто рядом грохнулась, я в этот момент вместе с радистом команду на подрыв отдавал, довершила его уничтожение. Гордый Петрович помахал самолету рукой, вот наивный, его за сеткой и не видно. Дождавшись, когда пародия на орла улетит, мы поехали в леса нехоженые, с немцами непугаными, на курорт, в общем. Побегали, отъелись, отмылись, теперь и долг свой Родине отдать можно. Но не сразу, месяц все равно с молодыми возиться придется. Но это завтра, а пока делаем ноги отсюда. А все-таки обидно, так готовились, а тут, раз и все закончилось. Ничего, завтра будет новое утро. Вот и нет нашей тайной базы. Да, я и с головой иногда дружу. ЭТО БОЛОТО, нафига мне тут на полгода оставаться, когда оно разольется и решит снова уменьшиться. Еще по работе на юге Родины понял, место для схрона должно быть сухим, проветриваемым, скрытым от посторонних глаз, но работа средствами наблюдения не должна от этого страдать. А тут один самолет с тяжелой бомбой и все, нет нашего штаба.