Практика - В. Сарафанников, В. Семенченко, Анна Сорокина, О. Летчикова (2001)

Много было здесь и других забавных персонажей, но в заключение шествия ехала колесница Юпитера-громовержца, за которой следовали пастухи и пастушки. Детский хор славил дни «золотого века», «двадцать четыре часа суток» которого были одеты в золото. Богиня справедливости ехала на золотой колеснице в сопровождении поэтов, земледельцев, героев, законодателей и философов. Последней была «торжествующая Минерва» на колеснице с изображением «победы и славы». В ней обыватели должны были угадывать Матушку-императрицу В целом в этом поучительном для народа карнавале участвовало до 4 тысяч масок и до 250 колесниц — размах, достойный наших дней и нынешних празднеств, ну хотя бы «Дня города».

Блинное царство (масленичная сказка)

Н.П. Вагнер

Русская литература изобилует «блинными» сюжетами, как масленичный стол разнообразием блинных начинок. Но среди множества произведений есть одно, автор которого сегодня малоизвестен. Сказка «Блинное царство» принадлежит талантливому перу

Н. П. Вагнера. Имя это было у нас долгие годы забыто, но на его добрых сказках выросли наши прадедушки и прабабушки. А стиль его письма ничуть не уступает сказкам Андерсена, Бажова, Гайдара Вы почувствуете это, если раздобудете книгу «Сказки Кота-Мурлыки».

Кстати, в его притче «Великое» главный герой — принц Гайдар. Вздумалось ему узнать, что же на свете самое великое. Он долго бродил по свету, жизнь учила его и в конце пути он понял, что великое — это любовь к людям, «но сердце человека не может обхватить и заключить в себе этого «Великого». Сердце Гайдара разорвалось..» Не в честь ли этого принца взял себе псевдоним А. Голиков, не в этом ли заключается самая главная тайна жизни, которую с разным успехом пытаются открыть люди творческие? Ясно одно, Гайдар читал Вагнера, учился у него мастерству слога и тому, как словами нехитрой детской сказки выразить чувства глубокие и справедливые.

Жил-был блин — рассыпчатый, крупитчатый, поджаренный, подпеченный.

Родился он на сковороде, на самом пылу.

Масло на сковороде кипело, шипело, прыгало, брызгалось во все стороны.

— То-то раздолье!.. А ты что — глупая сковорода?! Сковворрррода!.. Ее жарят, а она лежит себе, не шелохнется… Чумичка, чернавка противная!

— Ну! — сказала сковорода. — Коли не было бы меня, чумички, так тебе не на чем бы было прыгать. Но погоди! Погоди!.. Вот на тебя тесто положат.

— Не смеют!..

Но оно только успело выговорить: «Не сме…», как вдруг: шлеп! И на него вывалили целую большую ложку кислого-прекислого теста…

Батюшки! Как оно обозлилось! Закричало, заворчало, забрызгало.

— Куда лезешь, кислятина!!!

Но кислятина преспокойно расползлась по всей сковороде как будто ни в чем не бывало.

— Вот видишь! — сказала сковорода. — Я на огне, ты на мне, а тесто на тебе!

Но масло ее не слушало. Оно кричало, ворчало.

— Прочь, прочь, глупый блин!.. Сейчас тебя снимут, снимут! Прочь, прочь, прочь!

— Как бы не сняли, — сказала сковорода, — видишь, какое скорое, да не спорое.

Но действительно, подошли, подсунули ножик под блин и подняли его.

— Что, что, что, что?! — закричало, обрадовавшись, масло. Но не успело оно хорошенько расчтокаться, как вдруг — шлеп!.. Тот же блин, да другой беленькой сторонкой, так-таки, прямехонько, на самую серединку.

Ну, тут уж масло совсем обозлилось, просто вышло из себя и все в блин ушло. Уж оно там кипятилось, ярилось, возилось, ин-да весь блин горой вздуло и стал весь блин комом.

— Ну, — сказала кухарка Матрешка, — первый блин всегда комом.

Взяла она его, раба Божьего, со сковороды, без всякой церемонии, просто руками — и прямо в рот… Туда ему и дорога! Не долго жил, мало нагрешил.

Испекла Матрешка другой блин, да на таракана наступила.

— Наше место свято! Пожалуй, подавятся господа, будет мне беда!

Скорехонько со сковороды стащила — и прямо в рот… Туда ему и дорога!