Голос в ночи - Глеб Голубев (2016)

Двое молодых мужчин в строгих черных одеждах, похожих одновременно и на монашеские рясы и опять-таки вроде на какие-то костюмы космонавтов, ввели под руки женщину с бледным, рано постаревшим лицом. Она поворачивала голову во все стороны в страстном ожидании чуда. Глаза у нее были широко открыты, но ничего не видели. Женщина была слепой.

Замерший в ожидании зал следил, как ее вели к проповеднику, отступившему еще дальше в темноту и почти невидимому.

Спящая девушка вдруг встала и походкой сомнамбулы отошла в сторону от кресла. Теперь ее тоже почти не было видно, лишь смутно белело платье в темноте.

Слепую женщину усадили в кресло под слепящий свет прожектора. Но она не видела света, глаза ее не моргали.

— Готова ли ты, бедная сестра моя? — торжественно спросил проповедник.

— Да, я готова, — срывающимся голосом ответила женщина, вцепившись в подлокотники кресла.

— Тверда ли твоя вера?

— Да, тверда. Я верю, верю! — исступленно, как заклинание, несколько раз повторила женщина.

Пауза. Звенящая тишина…

— Спи! — вдруг властно приказал проповедник. И женщина окаменела.

Луч света, падавший на нее, начал медленно меркнуть. Вот уже лицо женщины едва различимо…

— Сейчас ты прозреешь, сестра моя, — негромко и певуче начал говорить проповедник. — Я буду считать до пяти, и когда я скажу «пять», всемогущие космические силы старших братьев вернут тебе зрение. Ты снова все будешь видеть. Я считаю. Раз… Два…

Он считал медленно, размеренно, монотонно, и напряжение в зале все нарастало.

— Три… Четыре…

Какая длинная пауза!

— Пять! Проснись! Ты видишь!

Женщина вскочила, закрыла ладонями глаза, тут же снова открыла их и неистово закричала:

— Я вижу! Вижу! Господи, я вижу!

Слепящая вспышка заставила меня вздрогнуть и зажмуриться. Я не сразу поняла, что это какой-то предприимчивый фоторепортер постарался запечатлеть торжественную сцену. Он сделал еще два снимка, а проповедник старательно позировал, стоя рядом с прозревшей женщиной.

Потом ее подхватили под руки и увели, почти потерявшую сознание.

Трудно передать, что творилось в зале. Истерические всхлипывания, молитвенные возгласы. А тут еще снова «загробные голоса» грянули ликующе хором, переливчато зазвонили словно стеклянные колокольчики, опять полилась электронно-космическая музыка. Перекрывая ее зычным голосом, проповедник выкрикнул, простирая перед собой длинные руки:

— Поклонимся космическому пламени!

И вдруг у его ног словно разверзлась огненная бездна! Откуда-то из-под пола вырвались косматые языки огня. Их становилось все больше. Пламя было настоящим. Люди с испуганными вскриками отшатывались и пятились подальше от обжигающего жара.

В полу открылась яма, доверху наполненная раскаленными углями. «Космический» проповедник несколько минут стоял недвижимо, демонически сложив руки на груди и любуясь огнем. Потом взмахнул руками, словно готовящаяся взлететь серебристо-багровая птица, и крикнул:

— Поклонимся космическому пламени, братья и сестры!

Он быстро подошел к огню, склонился над ним в низком поклоне и вдруг, набрав полные пригоршни пылающих углей, погрузил в них лицо, будто совершая некое «огненное омовение», а затем подбросил угли высоко кверху! Огненные полосы прочертили воздух.

Не успела я опомниться, как проповедник будто ни в чем не бывало вернулся на свое место. А к огненной яме неторопливо и торжественно подошла Гретхен в белом платье. Теперь стало видно, что она босая.

Под ликующее пение «космических голосов» девушка спокойно ступила босыми ногами на раскаленные угли и так же неторопливо, величаво пошла по ним.

Я вскрикнула, ожидая, что сейчас вспыхнет ее легкое платье и девушка превратится в живой пылающий факел.

Крики ужаса раздавались и в других концах зала.

Но ничего не произошло.