Голос в ночи - Глеб Голубев (2016)

Мне стало смешно. Очень уж все, несмотря на серьезность положения, напоминало игру в сыщиков. Даже доктор Ренар увлекся и чувствует себя великим конспиратором…

Вечером, когда тетя ляжет, я хотела навестить Мориса и познакомиться с долгожданным Вилли. Но все получилось иначе.

После ужина тете стало плохо. Она жаловалась на резкую боль в желудке. Поставили грелку, но боли становились все сильнее. Я позвонила доктору Ренару.

Он осмотрел тетю, побранил нас за грелку и озабоченно сказал:

— Похоже на приступ аппендицита. Надо ее немедленно отвезти в больницу.

Я тут же отвезла напуганную тетю в Сен-Морис. Там врачи тоже решили, что у нее острый аппендицит, и даже начали готовить тетю к операции. Но, к счастью, утром ей стало немножко лучше, она заснула.

В полдень я уже могла уехать домой, — тетя явно поправлялась, хотя врачи хотели еще понаблюдать за нею. Видимо, просто утка с грибами, приготовить которую тетя давно просила Лину, оказалась слишком тяжела для ужина. Или грибы попались не очень свежие.

Едва я вернулась домой, пришли доктор Ренар, Морис и такой же круглолицый и коротко остриженный молодой человек меланхолического вида.

— Познакомьтесь с Вилли, — представил его Жакоб, похлопывая по плечу.

Не очень похож на технического гения…

— Как тетя? — спросил доктор Ренар.

Я рассказала.

— Значит, она еще побудет в больнице? — обрадовался Морис. — Превосходно! Вилли, беги за аппаратурой. Мы сейчас же обследуем ее комнату. Нельзя упустить такую возможность.

Вилли ушел, а Морис торжественно сказал доктору Ренару:

— Я попрошу и вас, уважаемый коллега, присутствовать при этой маленькой вынужденной операции, чтобы ни у кого не возникало сомнений в благородстве и чистоте наших намерений.

У старика был недовольный и смущенный вид.

— «Всякого рода беспринципная деятельность приводит к банкротству…» — произнес он.

Но Жакоб сделал вид, что не расслышал.

— Вот и Вилли. Быстро, не будем терять времени.

Инженер достал из сумки целую кучу хитрых приборов, и они с Жакобом начали методично, сантиметр за сантиметром обшаривать пол, потолок, стены.

Доктор Ренар, нахохлившись, сидел у окна.

— Ни-че-го, — сказал Вилли. — Теперь мебель.

Они так же тщательно осмотрели всю мебель, настольную лампу, рамки картин, занавески на окнах, обшарили со своими приборами всю кровать… Осмотрели и соседнюю комнату.

— Непонятно, — обескураженно пробормотал Жакоб, озираясь вокруг.

— Можешь быть спокоен, мы проверили все, — меланхолично откликнулся Вилли, сматывая провода и укладывая приборы в сумку. — Здесь нет никаких приемников.

Жакоб стоял посреди комнаты, покачиваясь на носках, и повторял:

— Совсем непонятно…

Загадки продолжались. Вечером вдруг раздался звонок. Я взяла трубку. Незнакомый женский голос спросил:

— Госпожа Кауних?

— Нет, это ее племянница. Что вы хотели?

— Могу я попросить фрау Кауних?

— Она в больнице. Что вы хотели?

— О, какая жалость! А что с ней?

— Подозревали приступ аппендицита, но, кажется, обошлось.

— Она находится в больнице в Сен-Морисе?

— Да. А кто это говорит?

Трубка не ответила, хотя я некоторое время слышала в ней притаенное дыхание. Потом раздались гудки отбоя. Кто это был?

А утром позвонили из больницы и сказали, что тетя чувствует себя вполне здоровой и просит поскорее приехать за нею.

— Все прошло за одну ночь, — удивлялся пожилой добродушный врач, провожая нас с тетей до машины. — Упал лейкоцитоз, прошли боли, желудок стал хорошо прощупываться. Поразительно!

Тетя слушала его с легкой усмешкой…

И я вдруг поняла: ночью она опять слышала голос! Это он сделал ее здоровой и приказал вернуться домой.