Жизнь мальчишки - Роберт Маккаммон (1991)

Хозяин перевесился через железную ограду, которая доходила ему до пояса, когда он стоял на своем деревянном возвышении.

– Эй ты, говноед! – крикнул он трицератопсу. – Почему бы тебе не сделать хоть что-нибудь, чтобы отработать свою чертову жратву? Сколько времени я потратил, чтобы научить тебя удерживать мяч на носу или прыгать сквозь обруч? Все надеялся обучить тебя каким-нибудь трюкам! Только и знаешь, глупый ленивец, что сидеть в дерьме и ничего не делать!

Лицо мистера Вежливое Обращение исказилось, злоба сделала его еще уродливее.

– Эй, я ведь с тобой говорю!

Он ударил трицератопса по спине утыканной гвоздями битой, потом еще раз. Из ран потекла кровь. Влажные глаза животного закрылись в безмолвном страдании. Мистер Вежливое Обращение взмахнул битой для нового удара, его стиснутые зубы хищно оскалились.

– Перестаньте его бить, мистер! – крикнул Дэви Рэй.

Решительный голос Дэви звякнул сталью.

Бита замерла в верхней точке.

– Что ты сказал, парень?

– Я сказал, перестаньте его бить, – повторил Дэви. – Пожалуйста. Зачем такая жестокость?

– А затем, – ответил мистер Вежливое Обращение. – Может быть, это и жестоко, но доставляет мне удовольствие. К тому же он просто не понимает другого обращения.

И хозяин балаганчика ударил зверя в третий раз, изо всех сил.

Я увидел, как сжалась рука Дэви, раздавив остатки батончика.

– С меня хватит, – сказал Джонни.

Развернувшись, он направился мимо нас прочь от загона, к выходу из трейлера.

– Давай, Дэви Рэй, пойдем, нам пора, – сказал я своему приятелю.

– Его нельзя бить, – повторил Дэви Рэй. – Это несправедливо.

Мистер Вежливое Обращение вырвал биту из шкуры животного и повернулся к нам. С гвоздей стекали капли крови.

– Такого редкого зверя, как этот динозавр, нельзя держать в клетке в куче дерьма.

– Мне кажется, парень, ты уже насмотрелся на свои пятьдесят центов, – проговорил хозяин балагана.

Его голос звучал устало, на лбу блестели капли пота. Похоже, бить трицератопса бейсбольной битой было нелегко: ведь каждый раз, когда гвозди втыкались в шкуру, приходилось с усилием выдирать их обратно. Поработав битой, хозяин, как видно, дал выход своей злобе и немного остыл.

– Давайте, деревенщина, пора вам двигать домой, – сказал он.

Но Дэви Рэя не так-то просто было унять. Его глаза напомнили мне пару горящих углей.

– Послушайте, мистер, вы хоть понимаете,что оказалось у вас в руках?

– Понимаю. Ходячий мешок с дерьмом. Хочешь купить его у меня? Черт, я уступлю его тебе со скидкой. Пусть твой папаша принесет мне пять сотен долларов, и я выгружу его у вас на дворе. А там делай с ним что хочешь: можешь даже брать его с собой в кроватку.

Однако Дэви Рэй не внял его призыву.

– Его нельзя бить, – упрямо повторял он. – Это жестоко и несправедливо. Нельзя ненавидеть кого-то только за то, что он живой.

– Да что ты вообще можешь знать? – фыркнул мистер Вежливое Обращение. – Такой сопляк, как ты, еще ничего не знает о жизни! Поживи еще хотя бы лет двадцать и нахлебайся с мое этого вонючего мира, а потом приходи ко мне и учи, что хорошо, а что плохо!

Далее Дэви Рэй сделал нечто странное. Он бросил остатки своего батончика за ограду загона, прямо в грязь, под самую носатую морду трицератопса. Сласть упала в отвратительную жижу с легким хлопком:плоп. Трицератопс даже не сдвинулся с места, плотно закрыв глаза тяжелыми веками.

– Эй, ты! Не смей ничего бросать за загородку! Вам всем пора выметаться – представление окончено!

Я заторопился к выходу.

Услышав за собой хлюпающий звук, я обернулся и увидел, как трицератопс, опустив морду, сгреб лакомство вместе с жидкой грязью, работая своей пастью, как живой бульдозер. Сделав несколько жевательных движений, зверь запрокинул голову, позволив навозной жиже стечь в желудок.