Жизнь мальчишки - Роберт Маккаммон (1991)

Кафе было совсем маленькое, всего на несколько столиков, пару кабинок и стойку, у которой сидели посетители, болтая с официантками – миссис Мадлен Хакаби и молоденькой Кэрри Френч. Нужно сказать, что хорошенькая блондинка мисс Френч пользовалась большим успехом, а миссис Хакаби более всего напоминала пару миль разбитой проселочной дороги. Но миссис Хакаби служила официанткой в «Яркой звезде» задолго до того, как я появился на свет, и хватало одного ее сурового взгляда, чтобы в кафе воцарился порядок.

В это время дня здесь было пустовато, вот и сейчас за столиками сидели лишь несколько человек, преимущественно пенсионеры. Среди них был и мистер Каткоут, который читал газету. Работал телевизор. Сидевший у стойки мужчина ухмылялся, глядя на мисс Френч. Это был не кто иной, как Дик Моултри, похожий на тюленя в людском обличье.

При виде меня его улыбка испарилась как призрак, которого коснулся первый рассветный луч.

– Привет! – крикнула мисс Френч, увидев, что я направился к стойке, и просияла лучезарной улыбкой. Если бы не выступающие вперед зубы, она могла бы поспорить красотой с самой Чили Уиллоу. – Чем могу служить?

– Мистер Осборн сегодня работает?

– Само собой.

– Можно мне поговорить с ним?

– Обожди минутку.

Мисс Френч повернулась к окошку в стене между залом и кухней. Я увидел, как большой живот мистера Моултри вдавился в край стойки, когда он наклонился вперед, чтобы получше разглядеть ноги мисс Френч.

– Юджин! – позвала она. – Тут с тобой хотят поговорить!

– Кто? – услышал я в ответ.

– Как тебя зовут? – спросила меня мисс Френч.

Мы с ней вращались в разных кругах, да и я был в «Яркой звезде» слишком редким гостем, чтобы меня узнавали в лицо.

– Кори Маккенсон.

– А, так ты сын Тома? – удивилась она, и я утвердительно кивнул в ответ. – Это мальчишка Маккенсонов! – крикнула она мистеру Осборну.

Мой отец, как и «Бич бойз», иногда любил потусоваться. Я почувствовал на себе пристальный взгляд мистера Моултри. Он с шумом отхлебнул кофе, пытаясь привлечь мое внимание, но я и ухом не повел.

Из вращающейся двери в кухню появился мистер Осборн. На нем были фартук и белый поварской колпак. Он шел, на ходу вытирая руки полотенцем.

– Добрый день! – приветствовал он меня. – Что привело тебя сюда?

Мистер Моултри весь подался вперед – и ушами, и пузом.

– Может быть, мы присядем за столик? – спросил я мистера Осборна. – Вон туда.

Я кивнул в сторону одного из самых дальних столиков.

– Можно и присесть. Давай веди.

Я, намеренно усевшись так, чтобы находиться спиной к мистеру Моултри, сказал:

– Я был в доме мисс Гласс в тот вечер, когда вы привели свою дочь Уинифред на урок музыки.

– Да, я помню тебя.

– А того попугая помните? Вы еще сказали, что он ругается по-немецки.

– Да, то, что он болтал, насколько я понимаю, звучало как немецкая речь.

– А вы не помните, что именно говорил попугай, кроме ругательств?

Мистер Осборн откинулся на спинку стула. Склонив голову набок, он задумчиво вертел в руке вилку из столового набора, так что была видна татуировка на пальцах с буквами «А», «Р», «М», «И», «Я».

– А для чего тебе нужно это знать, могу я спросить? – осведомился он.

– Да просто так, – легкомысленно пожал я плечами. – Стало любопытно, и все.

– Значит, тебе стало любопытно? – Мистер Осборн слегка улыбнулся. – И ты пришел сюда только для того, чтобы спросить у меня, что наболтал попугай?

– Именно так, сэр.

– Но это случилось почти три недели назад. Почему же ты не заглянул ко мне раньше?

– Дело в том… что у меня не было времени.

Все это представляло собой чистую правду: я хотел зайти к мистеру Осборну и расспросить его, но последние события – сбежавший динозавр из Затерянного мира и то, что мой отец потерял работу, – действительно оказались для меня более важными, и эта встреча отошла на задний план.