Жизнь мальчишки - Роберт Маккаммон (1991)

А теперь настала пора расходиться по домам.

– До встречи, ребята! – крикнул нам Бен, отъезжая на своем велосипеде; вслед за ним бежал его Тампер.

– Пока, увидимся! – попрощался Дэви Рэй, оседлав своего верного скакуна, а Бадди рванул в кусты, приметив там одичавшего кролика.

– Чао! – сказал мне Джонни, нажимая на педали; его сопровождал верный Чиф.

– Какао! – крикнул я, помахав ему в ответ.

Я направился домой, по пути бросая Бунтарю шишки, за которыми он с удовольствием гонялся. Под одним из кустов Бунтарь обнаружил змеиную нору и залился яростным лаем, но я торопливо оттащил его от греха подальше, потому что оттуда в любой момент могла выползти ее хозяйка. Слишком большая была нора.

Когда я вошел на кухню, мама с ужасом воззрилась на меня.

– Ты весь мокрый, Кори! – воскликнула она. – Чем это ты занимался?

Пожав плечами, я вытащил из холодильника кувшин с лимонадом.

– Ничем особенным, – отозвался я.

Глава 2

Разговор в парикмахерской

– Немного снимем сверху и подровняем по бокам, так, Том?

– Наверно. Полагаю, так.

– Что ж, тогда приступим.

Такими словами мистер Перри Доллар, парикмахер с Мерчантс-стрит, предварял каждую стрижку. Вы могли говорить или не говорить ему, какая именно стрижка вам нужна, все равно у него всегда выходило «немного снимем сверху и подровняем по бокам». Конечно, речь шла о нормальной, «настоящей» стрижке, а не о каких-то там изысках с укладкой, как в парикмахерских салонах. За доллар и пятьдесят центов вы получали полный набор услуг: обертывание шеи хрустящим полотенцем в голубую полоску, щелканье ножницами над ухом, треск машинки, ощущение горячей пены на затылке и прикосновение только что правленной на кожаном ремне бритвы в тех местах, где оставались тонкие короткие волоски, а за этим следовал щедрый душ из одной из волшебных бутылок с наклейками «Дикий корень», «Виталис» или «Брилкрим». Я говорю «волшебных бутылок», потому что, когда бы я ни пришел стричься к мистеру Доллару, в этих бутылках, хранившихся на полке над креслом для клиента, всегда было ровно половина жидкости и уровень ее никогда не уменьшался и не увеличивался ни на дюйм. По окончании стрижки – в данном случае уместнее было бы сказать «скальпирования» – мистер Доллар расстегивал английскую булавку и снимал с вашей шеи полотенце, после чего заботливо стряхивал умерщвленные волоски с ворота вашей рубашки специальной щеткой, по ощущениям сделанной из щетины со свиного рыла. После процедуры взрослые могли полакомиться из банки карамелью с арахисом, а ребята – выбрать себе леденец: лимонный, лаймовый, виноградный или вишневый.

– Жарковато сегодня, – сказал мистер Доллар, приподнимая папины волосы расческой и срезая их концы острыми ножницами.

– Это точно.

– Бывало и пожарче. Знавали мы и не такие денечки. В тысяча девятьсот тридцать шестом в этот день было сто три градуса по Фаренгейту.

– А в двадцать седьмом – все сто четыре! – подал голос мистер Оуэн Каткоут, пожилой человек, неизменно составлявший партию в шашки другому старику – мистеру Габриэлю «Джазисту» Джексону – в задней комнате парикмахерской, где висящий на потолке вентилятор немного разгонял воздух и было легче дышать.