Птичье гнездо - Ширли Джексон (1954)

– Конечно, – ответила Бетси, только сейчас до конца осознавшая, куда приехала. – Я еду к маме.

Отель «Дрю» – гласили вывеска над входом и золотые надписи на фуражках, карманах жилетов и спичечных коробках. Бетси никогда прежде не ходила по ковру, на котором не слышно шагов, и даже в музее не видела, чтобы медь полировали до такого блеска. Ее поразила заботливость персонала: кто-то распорядился установить кровать в самом удобном месте, посчитал вешалки в шкафу и предусмотрел в номере помещение (ни атласная ткань, ни краска, ни ореховый шпон не скрыли от взора Бетси дверь в стене), где можно делать не предназначенные для посторонних глаз дела, не ограничивая себя во времени и порядке действий, ведь за проживание платила она. Заперев дверь на ключ (тетя Морген и доктор Ронг точно не додумаются искать ее в номере с голубым атласным покрывалом, но она обещала водителю быть осторожной, а запертая дверь казалась ей весьма надежной мерой), Бетси первым делом подошла к окну и выглянула наружу. Номер располагался на одном из верхних этажей, и невдалеке между зданиями ей было видно реку. Даже здесь, в отеле, Бетси как будто чувствовала ритмичное движение ее волн. Едва различимые, откуда-то доносились звуки музыки.

Бетси захлестнуло ощущение огромности этого мира. Вокруг жили люди, они пели, танцевали, смеялись. Ее одновременно удивляло и радовало то, что в Нью-Йорке тысячи мест, где она могла бы поселиться и жить счастливо, в окружении друзей, найденных среди огромного множества населяющих этот город людей. О, они будут танцевать в тесных коморках, петь хором, вести долгие ночные беседы под сенью деревьев, гордо прогуливаться, взявшись за руки. Будут свадьбы, и музыка, и весна!.. Возможно, кто-то из них уже искал Бетси в толпе и с нетерпением ждал встречи.

И подобно тому, как она почувствовала течение реки, она услышала далекий смех и радостно впилась пальцами в подоконник. Как же они все счастливы, подумала Бетси, и как здорово, что она наконец здесь!

Далеко внизу она заметила человека, медленно шедшего по узкому карнизу стоявшего у реки здания. Бетси не видела ни его лица, ни цели, к которой он двигался, но с удовольствием наблюдала, уверенная, что этот смельчак дойдет до конца. Один раз он едва не упал и, глянув через плечо назад, улыбнулся – мол, еще бы чуть-чуть и… – а потом задрал голову, как будто хотел убедиться, что Бетси смотрит. Она затаила дыхание от восторга. Человек, прежде державшийся обеими руками, убрал одну и, опасно покачиваясь, помахал кому-то (не ей, конечно, – Бетси знала) и что-то весело прокричал. После чего прошел дальше по карнизу и исчез. Бетси неподвижно смотрела на реку, пораженная увиденным. Она представляла, что человек благополучно добрался до своей цели, и вот он уже занят чем-то иным, его окружают друзья, и он направляется в какое-нибудь хорошее место, где ему рады… Возможно, однажды он станет ее другом, подумала Бетси, и ей тоже будут рады в этом месте.

Теперь, когда она знала, что приехала в Нью-Йорк на поиски мамы, город начал приобретать в ее сознании отчетливые очертания: где-то в центре – одинокая фигура мамы, а вокруг – знаки и подсказки, которые приведут Бетси к заветной цели. Что угодно, думала она, вглядываясь в окна напротив, что угодно может быть такой подсказкой.

После некоторых раздумий Бетси пришла к выводу, что мама, должно быть, всегда ждала ее приезда, однако точно знать, когда Бетси сбежит, она не могла, и получается, что до тех пор, пока кто-нибудь (может, человек с карниза?) не сообщит маме, что Бетси наконец приехала и разыскивает ее, рассчитывать, что она найдется сама, не приходилось. Они могли бы встретиться случайно, но, учитывая количество людей в Нью-Йорке, надеяться на это глупо. Следует, рассудила Бетси, вспомнить как можно больше из маминых рассказов о Нью-Йорке, ведь уже тогда, много лет назад, мама оставляла ей подсказки – чтобы Бетси нашла ее, и они зажили вдвоем счастливой и свободной жизнью.