Птичье гнездо - Ширли Джексон (1954)

Оставшись одна, Бесс налила себе еще кофе и снова села за стол. Через минуту она встала, отыскала в углу кухни блокнот с карандашом и, вернувшись за стол, принялась считать. Начав с примерной суммы отцовского состояния, она попыталась вспомнить все, что знала о капитале и процентах, а также прикинуть, во сколько обходятся Морген содержание дома, еда и одежда и сколько она потратила из собственных денег, а сколько взяла из наследства Бесс. Бесс толком не знала условий, на которых должна была вступить в наследство, а попытки выяснить у тети не увенчались успехом. Она знала только, что ей предназначена внушительная сумма и что Морген, скорее всего, не стеснялась ее расходовать – якобы на одежду и еду для племянницы. Напрасно Бесс надеялась заранее получить часть средств – после Нью-Йорка тетя проявляла необъяснимое упрямство в денежных вопросах, и единственное, чего смогла добиться Бесс, – дозволения покупать все, что ей заблагорассудится, оплачивая покупки с тетиных счетов. Правда, в последнее время стали случаться всякие недоразумения. Однажды, к примеру, Морген, придя домой, увидела, что Бесс берет деньги из ее сумочки, хотя, разумеется, Бесс не собиралась воровать и даже не знала, что была в тетиной комнате. Морген закрыла все счета и спрятала наличные деньги, которые хранила дома. Теперь даже для того, чтобы купить какую-нибудь мелочь или прокатиться на трамвае, Бесс приходилось выпрашивать у тети деньги. Разве можно так обращаться с девятнадцатилетней девушкой, которая в один прекрасный день унаследует огромное состояние? Бесс посмотрела на исписанный цифрами лист бумаги. Все эти значки доллара и запятые сулили ей богатство, оставалось только найти хорошего адвоката. И вдруг Бесс, охваченная любопытством, взяла карандаш в правую руку и занесла ее над блокнотом.

– Ну же, глупышка, – прошептала она, – о чем задумалась?

Рука с карандашом была неподвижна, и Бесс, глядя на нее, представила кольца, которые купит себе, получив деньги. Бриллианты ее не привлекали, к тому же в большинстве колец, встречавшихся ей в ювелирных магазинах, они были такими маленькими, что Бесс едва могла их разглядеть, не говоря уже о том, чтобы понять, настоящие они или нет. Рубин – другое дело, подумала Бесс, но только непременно большой. На смену Бесс пришла Бетси. С задумчивым видом взяв карандаш, она жирно зачеркнула подсчеты Бесс, отхлебнула ее кофе, а затем щедро насыпала в него сахара и налила сливок. Несколько минут Бетси забавлялась с карандашом и бумагой. Нарисовала три рожицы и подписала их доктор Ронг, тетя Морген и Бесс. Когда рисование ей наскучило, она зевнула и исчезла, уступив место Элизабет. Та легонько потерла шею сзади и с отвращением взглянула на кофе. Затем встала, отнесла чашку с блюдцем в раковину, тщательно вымыла их и вернулась к столу, чтобы убрать кофейник и тарелки, оставшиеся после тети Морген. Когда с посудой было покончено, Элизабет пошла к холодильнику за молоком, и в этот момент вернулась Бесс. Она направилась в прихожую, с минуту постояла, прислушиваясь к звукам в тетиной комнате, после чего, надев пальто и шляпку, тихо вышла из дома.

Спустившись вниз днем, Морген чувствовала себя совершенно здоровой – горсть аспирина при умелом обращении способна творить чудеса. Голова больше не болела, мир вокруг снова был прекрасен, и она будто шагала по облаку. Вместе с болью ушли унизительное чувство, которое оставил после себя вчерашний вечер, а также привычное ощущение пола под ногами. Когда Морген с блаженной улыбкой потянулась к холодильнику, собственная рука показалась ей отдельным от нее разумным существом. Надо бы перекусить, подумала Морген. Может быть, яйца всмятку? Для выздоравливающей больной что-нибудь мягкое с маслом…