Холодное пламя - Джон Пассарелла (2016)

Брианна заметила заглядывающего в комнату Кастиэля и метнула в него большую тарелку. Рука у нее была верная: если бы Кастиэль в последний момент не отшатнулся, тарелка бы раскололась о его голову, а не о край арки.

– Один из твоих тупых дружков, Ронни? – завопила Брианна.

Кастиэль взглянул на Малика:

– Она ведет себя неадекватно.

– Ты только что заметил? – выгнул бровь Малик. – Надо с этим что-то делать, пока она не навредила Кики. Она себя ни за что не простит.

– Сколько длятся эти приступы?

– Так долго еще не было, – отозвался Малик. – Ей все хуже.

Когда тарелки, блюдца, стаканы и чашки кончились, Брианна схватила со стойки блендер, выдернув вилку из розетки, и обеими руками подняла его над головой. Кастиэль заметил, что у нее из носа пошла кровь.

* * *

Когда Дин впервые заглянул в темноту, у него возникло странное ощущение, что он смотрит в бездонную пропасть, бездну, которая поглощает души всех, кто спустился в нее. Но тревожная мысль возникла и пропала – просто игра воображения, которая так часто меркнет перед ужасающей реальностью жизни охотника. Дин последовал за братом по крутой лестнице и с облегчением вздохнул, когда оказалось, что лаз уходит под землю всего футов на пятнадцать. Стены и потолок были сделаны из фанеры и выкрашены в тусклый красный цвет – хотя вероятно, цвет когда-то был алым, но выцвел со временем – на земляном полу тоже валялись листы фанеры. Секретный проход был прорыт в земле, свод был укреплен чем попало.

Положив дробовик на правое плечо, Сэм поводил фонариком, проверяя, не ответвляются ли боковые коридоры от главного хода, в котором едва умещались два человека. Дин страховал брата сзади, вооружившись мачете, на случай если кто-нибудь попытается напасть сзади. Он вытащил телефон, но не только как дополнительный источник света. Перед тем, как они спустились под землю, Дин позвонил Кордеро и предупредил, что у молодых матерей могут начаться приступы. Кастиэль отправился в дом Гринов, но он не мог находиться везде одновременно. Дин подозревал, что раз одна молодая мать впала в ярость, то и другие тоже могут.

Кордеро уже знал о припадках: он как раз пытался сладить с Мелиссой Бэрроуз, которая напала на своих родителей. Более того, Кордеро сообщил, что капитан Сэндс выехала в дом Атертонов, чтобы помешать Дениз убить мужа.

– Когда это прекратится, агент?

– Скоро, – пообещал Дин. – Так или иначе, все скоро закончится.

Затем он позвонил доктору Хартвелл, чтобы узнать о состоянии Хлои и Оливии, раз Кастиэль не добрался до «ЦМЛ», и рассказать ей о поведении молодых матерей.

– Ничего не изменилось, – обеспокоенно проговорила доктор Хартвелл. – Хлоя и Оливия не реагируют на раздражители, роды остановились, сердцебиение у обеих медленно замедляется. На попытки привести их в чувство они не реагируют. Я уже сказала агенту Коллинзу, придется обеим сделать кесарево, если я замечу какие-либо признаки, что дети не в порядке.

– Агент Коллинз был вынужден выехать на другое происшествие, – пояснил Дин и описал, что происходит с другими женщинами: приступы ярости, сменяемые краткими обмороками и новыми вспышками бешенства. – Все они пациентки «ЦМЛ». Им не давали каких-нибудь экспериментальных препаратов? Что-нибудь с побочными эффектами, вроде худшей в мире послеродовой депрессии? Это могло бы объяснить…

– Нет, – твердо ответила доктор Хартвелл. – Ничего такого. Я не испытываю на пациентках неизвестные и опасные препараты.

– Я так и думал, – уверил Дин, уверенный, что вспышки как-то связаны с понтианаком.

Но он не мог объяснить это врачу.

– Что интересно, так это цикличность, – заметила доктор Хартвелл.

– Что вы имеете в виду?

– Период ярости сменяется периодом спокойствия. Они идут волнами, один за другим.

– Родовые схватки, – догадался Дин. – Ярость – схватка, после нее наступает спокойствие.