Предел - Сергей Лукьяненко (2019)

– Для меня. У меня не выходит той интуитивной нелогичности, которая свойственна настоящей музыке. А в живописи кое-что получается. – Она взяла кисть. – Что вы хотите спросить?

– Мы готовы стартовать к Соргосу через час-полтора, – ответил Горчаков. – Если я правильно понимаю нашу миссию, мы должны вернуть неварский корабль обратно.

– Да, – сказала Прима. – Выйдите на связь, поведайте о Соглашении, предложите вернуться. И возвращайтесь сами.

– Хорошо, – сказал Горчаков. – А если там и впрямь враждебный корабль? Вы можете подготовить нас к военному конфликту? Наши лазерные пушки – довольно примитивные устройства.

– Но действенные, – вздохнула Прима. – Да, я помогу. Станция сформировала четыре оружейных модуля, они пристыкуются к вашему кораблю. Управление будет выведено на пульт оператора специальных систем, инструкции он получит. Сейчас заканчивается настройка интерфейса для сопряжения с вашими системами.

– Спасибо, – кивнул Горчаков. – Стало как-то веселее.

Прима посмотрела на него и улыбнулась.

– Я рада, командир. Вы мне симпатичны. Но учтите, в прошлом это не помогло цивилизации Халл-два. А они выставили против врага целую эскадру с нашими технологиями.

– Мы люди, – сказал Горчаков. – Мы очень хорошо умеем убивать. Умели.

Кисть в руках Примы, до этого момента стремительно бегающая по полотну, остановилась. Она взяла новый тюбик краски – ярко-алый, выдавила на палитру.

– Как я понимаю, мы должны быть благодарны вам, что почти разучились это делать.

– Вы не разучились, – сказала Прима. – Вы переросли.

– Благодаря вам.

– Вы могли бы повернуть голову чуть вправо? Благодарю.

Горчаков улыбнулся. Он смотрел в прозрачную стену – за ней, на фоне грязно-коричневого шара Крайней, вытянулся сигарообразный корпус «Твена». Поблескивала одна из оружейных башенок, медленно вращался на вынесенной в пространство ферме прозрачный шар – развернутый лидар противометеоритной защиты.

– Еще я хотел бы сказать вам «спасибо», – произнес Горчаков.

– За картину?

– Да. За картину, которую подарили другая вы. Она чудесна. Знаете только, чего там не хватает?

– Людей? – предположила Ракс.

– Там нарисована девушка, – сказал Горчаков осторожно. Оказывается, Прима знала не все о своем воплощении из иной реальности.

– Удивительно, – сказала Прима. Голос ее не изменился. – Видимо, я хотела сделать вам приятное. Девушка человеческая?

– Да, – сказал Горчаков. – Там явно Земля. И человеческая девушка.

– Значит очень персональный подарок, – сказала Прима. – Мы редко рисуем разумных существ.

– И за ваш нынешний облик – тоже спасибо, – продолжил Горчаков. – Я убил эту девушку. В иной реальности, которой уже нет. Я был вынужден это сделать, чтобы вернуть мир к норме, в итоге я спас две цивилизации от долгой и страшной войны. И все же я ее убил! Кровь на моих руках, вина в моей душе, ее взгляд в моей памяти. Осознать, что здесь она жива, очень важно для меня. Спасибо.

– Боль ушла? – спросила Прима.

– Нет, конечно. Останется со мной навсегда. Но мне стало легче.

– Я рада, – Прима развернула мольберт. – Вам нравится?

Валентин подошел к ней. За его спиной иллюзия стены растворилась в воздухе, исчезла даже пыль, осыпавшаяся на землю.

Горчаков постоял, глядя на холст.

Спросил:

– Но как?

Перед ним был не набросок, не эскиз. Это была готовая, законченная картина. Горчаков стоял на ней в старой и запачканной грязью военной форме, прислонившись к стене полуразрушенного дома. Да, это был он, совершенно точно, Валентин узнавал свое лицо, взгляд, позу, положение пальцев и поворот корпуса. Не фотография, не зеркало, какие-то детали вроде бы даже изменились, добавился шрам, в волосах появился неожиданный проблеск седины, но это был он – совершенно точно.