Предел - Сергей Лукьяненко (2019)

…Диал бежал по школьному коридору, бежал хохоча, нелепо и радостно размахивая руками, а его преследовал веселый смех и мягкий топот кошачьих лап. В окна бил яркий свет, наступало теплое мягкое лето, такое же прекрасное, как любое время года на Ласковой, он с успехом закончил очередной класс и уже не считал себя ребенком, и это было чудо, удача, счастье – что родители переехали сюда, и он попал в школу совместного обучения. Все, учебный год закончен, впереди каникулы, впереди образовательная поездка в кошачий клан, и он счастлив, и сейчас, когда они выбегут в лето, он повернется и скажет то, что хотел сказать весь этот долгий, прекрасный, чудесный учебный год…

«Я умираю, – подумал Диал потрясенно, из последних сил пытаясь удержать гаснущее сознание. – Я умираю, но я вернулся в самый счастливый миг моей жизни…»

Темный вихрь тащил его в небытие, но где-то там, далеко, тридцать лет назад, нескладный подросток убегал в лето, еще не зная, что сейчас самый счастливый миг его жизни превратится в самый печальный.

Диал перестал сопротивляться.

И вечное лето забрало его себе.

* * *

Пирамидальный корабль не реагировал. Будто ему было плевать – и на объявившийся поблизости «Твен», и на передачу, которая шла во всех возможных диапазонах, от сверхдлинных радиоволн и до гамма-квантов.

Он все так же плыл за неварским кораблем, неуклонно сокращая расстояние. При этом никаких признаков работы двигателей не было, и это Горчакову чрезвычайно не нравилось.

– Волновой импульс, – сообщил Марк. – В направлении неварского корабля. Интенсивность невысока. Природа импульса смешанная. Предполагаю терагерцовое излучение, прошедшее через плоскость.

– Это как? – не удержался Горчаков.

– Примерно, как у кораблей Феол, – любезно сообщил Марк.

– Гюнтер, это может быть опасно? – спросил Валентин.

– Командир, опасно может быть все что угодно. Особенно при смене числа измерений. – Гюнтер что-то вводил на пульте. – Хорошая новость – наши щиты непроницаемы для плоскоты. Плохая… я фиксирую перепады энергии на корабле Невара, там что-то происходит…

– Пуск ракеты, – сообщил Марк.

Сорок шесть секунд назад, проваливаясь в свою собственную счастливую смерть, капитан Норти успел надавить на клавишу пуска, с которой уже давно была снята предохранительная крышка. Сорок секунд назад на борту «Дружбы» не осталось ни единого разумного существа. Пять секунд назад ракета с термоядерной боеголовкой приблизилась на расстояние сотни метров к пирамидальному кораблю и началась реакция ядерного синтеза.

А сейчас находящийся на расстоянии шестнадцати световых секунд экипаж «Твена» наблюдал за уже случившимся.

За стремительным полетом ракеты.

За ее приближением к чужому кораблю.

За крошечной вспышкой, едва промелькнувшей на экранах.

– Полагаю, это термоядерный взрыв, – сказал Гюнтер. – Только незавершенный. Ядерный детонатор сработал… а потом взрыв исчез. Простите, командир, не могу определить механизм воздействия.

Это было плохо.

Существовало множество методов защиты, которые можно использовать против такого мощного, но грубого оружия, как термоядерный взрыв.

Его можно было отразить.

Погасить.

Перенаправить.

Здесь, очевидно, использовался либо второй, либо третий способ. Горчаков очень надеялся, что второй.

– Марк, – сказал он. – Код ситуации «амальгама».

– Принято.

– Приоритет – защита жизни экипажа и ученых на борту «Твена». Допустимо все.

– Принято.

– Что там с кораблем Невара?

– Он на стабильной орбите. Герметичность не нарушена. Энергия есть. Признаков деятельности экипажа не наблюдаю.

– Версии?

– Испуганно ждут развязки, – сказал Марк. – Или уже мертвы. Командир, неизвестный корабль меняет орбиту. Могу предположить, что он направляется к нам.