Северный ветер - Владимир Прасолов (2014)

Владимир попал на сборный пункт под Можайском. Его определили на прием и проверку задержанных, выходивших из окружения на этом участке фронта. Установление личности, анализ документов на подлинность — штука не простая. Этому он обучался еще на спецкурсах школы милиции, что очень пригодилось ему сейчас. Главная задача — проверяя всех выходивших из окружения и отступавших солдат и офицеров, не пропустить вражескую агентуру, предателей и дезертиров. Выявлять всех подозрительных и задерживать до полного выяснения личности и всех обстоятельств. При этом максимально оперативно обрабатывать документы, устанавливать личности при их утере и… отправлять и отправлять на формирование новых воинских подразделений, которые должны были немедленно уходить на оборонительные рубежи, которые день и ночь строили под огнем и бомбами тысячи женщин, стариков и детей.

Получалось, что немцы перемалывали наших солдат значительно быстрее, чем их успевали отправлять на фронт. Эта мысль сверлила мозг Владимиру, но он понимал, что она опасна и поделиться этим ни с кем было нельзя. Просто поговорить. Что же происходит? Он пытался понять это во время допросов солдат и офицеров, нескончаемым потоком идущих через его кабинет. Но это была трудная задача. Мало кто знал правду. А кто и знал, молчал, кому охота голову подставлять под пули. За распространение паникерских слухов — тоже трибунал. Расстреливали дезертиров и паникеров рядом, в овраге. Там их раздевали до исподнего и стреляли в затылок. Шинели, сапоги, ремни и форму тут же упаковывали в тюки и увозили. Недалеко, в здание фабрики, где эту одежду стирали, чинили, и она выдавалась другим солдатам, кому могла еще послужить. Все происходило обыденно и не вызывало никаких эмоций. От этого Арефьеву, только что приехавшему из Москвы, было не по себе. Его просто жуть брала. На следующий день он подал рапорт с просьбой о переводе в строевую часть, на фронт.

Владимир долго сидел у штабного блиндажа. Ждал, думал, его вызовут и откажут в переводе. Как ни странно, его рапорт начальник подписал молча, не задав ни единого вопроса. Он просто посмотрел внимательно в глаза Арефьеву и подписал бумагу. Наверное, он понял, что этому лейтенанту лучше быть на фронте, здесь он не сможет. Когда Арефьев выходил из кабинета начальника, навстречу попался знакомый офицер связи особого отдела.

— Привет, лейтенант, держи ориентировку.

— Благодарю, не пригодится, получил назначение на фронт, — улыбаясь, ответил Владимир.

В тот момент он даже и предположить не мог, что протянутая ему бумага была ориентировкой по розыску трех особо опасных преступников — одного по кличке Вангол и двух с ним неизвестных. На листе бумаги он увидел бы сильно искаженное некачественной печатью фото Вангола и рисованные портреты двоих мужчин, даже отдаленно не напоминающих ни его, ни Макушева. Но он с улыбкой отклонил протянутую ему бумагу и остался в счастливом неведении.

К вечеру Арефьев был уже зачислен в одну из пехотных рот командиром взвода и убыл в расположение части. Какова же была радость Арефьева, когда доклад о прибытии у него выслушивал не кто иной, как капитан Макушев, недавно назначенный командиром роты полка, формировавшегося из бывших заключенных. Они дружески обнялись.