Итоги - Нил Шустерман (2019)

Эзра странствовал по миру, писал то, что хотел и где хотел – точь-в-точь как предложил ему делать Набат. И куда бы он ни приезжал везде он оставлял свои бунтарские фрески. Как Набат и обещал, явились к нему и вдохновение, и радость творчества. Дело свое он делал быстро, тихо, и его ни разу не поймали.

Приехав в новую страну, Эзра говорил местным тоновикам, что у него миссия, одобренная Набатом, и тоновики давали ему стол и кров. Но затем он все чаще начал сталкиваться с сектами, которые утверждали, что Набат являлся им после того, как был подвергнут жатве. Они утверждали, что до встречи с Набатом были радикальными Шипящими, но он их реформировал. Поначалу Эзра им не верил, но продолжал выслушивать их свидетельства. А потом, ночью, он писал в городе, в тех местах, где настенная живопись была запрещена, сцены явления Набата людям.

После того как Эзра столкнулся с третьим за все последнее время случаем обращения Шипящих в истинную веру, он принялся сознательно искать новых свидетельств. Он искал группы Шипящих, известные своим радикализмом, и, найдя, убеждался, что по крайней мере половину из них Набат направил на путь истинный, а другая половина ждала своей очереди.

Затем однажды он оказался в аэропорту, но не знал, куда направить свои стопы, и тут – о, чудо! – в системе оказался билет, выписанный на его имя. Он понял, что Гипероблако следит за его путешествиями и предусмотрительно направляет в места, где живут реформированные Набатом секты, с тем, чтобы он, художник, создал по этому поводу прославляющую пророка фреску. Так Эзра узнал, что стал частью свиты набата, частью его легенды – несмотря на то, что сам Набат вряд ли об этом знал.

Потом его поймали в Амазонии, и он подумал, что это также часть плана, который разработало Гипероблако. С другой стороны, если ему просто не повезло, Гипероблако и это его невезение использует как надо.

Пока все жнецы Мидафрики искали Шипящих, убивших их Высокое Лезвие, о местонахождении убийц знал жнец из Амазонии – благодаря тому, что держал в пленниках художника-тоновика.

– Мы его задержали, когда он писал Набата, превращающегося в стаю птиц, на стене резиденции нашего Высокого Лезвия, – сказал Поссуэло Анастасии.

– Все правильно, – сказал Эзра, улыбнувшись.

Они находились в полной безопасности на борту самолета, принадлежащего Поссуэло. Тот был настолько предусмотрителен, что даже запасся новой бирюзовой мантией, и Анастасия с радостью переоделась в свой обычный наряд.

– Наказание за порчу имущества, принадлежащего жнецам, – смерть, но наше Высокое Лезвие Жнец Тарсила не захотела убивать художника. А тот рассказал нам, что делал все это время.

– Я мог бы написать ваш портрет, Жнец Анастасия, – предложил художник. – Конечно, мои работы не так совершенны, как работы мастеров Эпохи смертных. Но все равно по качеству они выше среднего уровня.

– Экономьте краски, – отозвалась Анастасия. Может быть, с ее стороны это было проявлением тщеславия, но ей не хотелось, чтобы для потомков ее запечатлели на полотне «выше среднего уровня».

– Он сидел у нас несколько месяцев, – продолжал рассказывать Поссуэло, – но потом, после гибели Тенкаменина, в системе появились два билета на его имя. Один – в Онитшу, маленький городок в Мидафрике. Второй же билет нас сбил с толку, потому что это был туристический билет в пещеры Огбунике, которые находятся в центре охраняемых территорий, где туристов не было уже сотни лет.

На это Эзра улыбнулся:

– Да, со мной все непросто.

И вновь предложил Анастасии:

– Вы действительно не желаете портрет?

То, что билеты появились в системе после того, как Эзру задержали в Амазонии, значило лишь одно: Гипероблако хочет, чтобы жнецы Амазонии узнали, где укрываются Шипящие и Набат.