Сердце Абриса - Ефиминюк Марина Владимировна

   В огромном ледяном помещении не было людей. По обе стороны стояло два ряда длинных темных скамей. Проход вел к жертвенному камню, на котором стояли золотые сосуды и блюда с подношениями. Стены испещряли древние мерцающие символы. Молельный зал озарял только струившийся от них свет.

   Стоило мне переступить через порог, как древние руны, почувствовав обладателя Истинного света, чуждого темной рунической магии и кровавой жертвенной вере, разгорелись, и в храме стало намного светлее. Между бровей монаха прорезалась глубокая складка. Он перевел хмурый взгляд с меня на Кайдена и обратно, но тот предпочел не заметить реакции святого брата.

   - Ждите здесь. Я узнаю, примет ли вас настоятель, – приказал он и, шаркая ногами, направился в другую половину храма.

   Через некоторое время в молельный зал, ведомый молоденьким монахом, вошел старец. Ключник следовал за ним и что-то беспрестанно шептал.

   - Он слеп? - догадалась я, глядя на настоятеля монастыря.

   - Не обманывайся, – покачал головой Кайден. - Он слепец, но вот видит и знает больше зрячего.

   Сначала для разговора позвали наследника. Некоторое время мужчины что-то тихо обсуждали, но даже на значительном расстоянии ощущалось, что разговор получился напряженным. Несколько раз они оборачивались ко мне,и оттого я нервничала ещё больше. Наконец, меня попросили подойти.

   Глаза старца скрывали белесые бельма, но oн безошибочно повернулся, стоило мне приблизиться. Протянул сухие руки.

   - Мне нужна руна, - голос звучал скрипуче.

   Вопросительно посмотрела на Кайдена,и тот согласно кивнул. Дала руку, и холодные, но неожиданно сильные пальцы скользнули по ладони, проверили рубец. Обычно руна была нечувствительной к чужим прикосновениям, но тут я почувствовала острый магический укол и поморщилась от боли.

   - Ты создаешь и темную, и светлую магию.

   - Да.

   - Твоя магия прекрасна. - Слепые глаза были обращены к моему лицу, словно старик мог по-настоящему видеть. - Двуликая,ты осознаешь, что ритуал Соединения невозможно разорвать. Ты будешь женой наследнику клана до конца жизни,и он будет тебе мужем до конца жизни. Даже если вы разорвете союз в глазах людей, для богов вы останетесь супругами.

   Я бы соврала, если заявила, что не испытывала страха. В голове вдруг всплыло несвоевременное во всех отношениях воспоминание, как мы ругались с отцом на старой кухоньке в кромвельском доме,и я кричала в сердцах: «Мне только девятнадцать лет, я не собираюсь к венчальной чаше! И прекрасно знаю, что у нас с Кайденом нет будущего!» В двaдцать лет я стояла посреди абрисского святилища, раздразненного Истинным светом, перед слепым монахом, обладавшим недюжинным магическим даром, скорее всего, оплаченным зрением,и собиралась обвенчаться с тем самым мужчиной, с которым у нас не могло быть общего будущего. Я просто чокнутая.

   - Да, - спокойно вымолвила в тишине.

   - Я проведу ритуал, - выпуская мою руку, обратился он к Кайдену.

   На моем свадебном обряде не было теветских народных песнопений, воззваний к Светлым духам, знакомых с детства молитв и корзиноқ с розовыми лепестками. Воздух ңе трещал от переизбытка Истинного света, в окна не светило яркое солнце. Ρитуал проходил ночью, а в святилище вообще не было окон. Мы с Кайденом держались за руки над обрядной чашей, наполненной черной водой. От поверхности отражался свет, исходящий от горящих темных рун, и, презрев любые законы природы, к нашим пальцам поднимались черные струйки.

   Слепой настоятель храма, видевший больше, чем зрячие,тихо бормотал слова заговоров на неизвестном мне древнем языке, на котором «неизбежность» называли «лера». И с каждым его словом темная магия в воздухе становилась гуще, а руны на стенах сверкали ярче. И от магического таинства, пряных запахов, окружавших нас, кружилась голова.

   Неожиданно вода в чаше завертелась и, образовала воронку, оголила медное дно.